Глава 20. Эрих Фромм и диалектический гуманизм, или гуманистический психоанализ.

Д. Чернышев

Теория, созданная Эрихом Фроммом, привлекает психологов в первую очередь тем, что в ней, как ни в одной другой, досконально описаны социальные детерминанты человеческой личности. Фромм попытался объединить в своих психологических исследованиях историю и экономику, принимая во внимание как классовую структуру общества, так и биологические факторы в развитии человека. Критически отнесясь к социально-экономической теории марксизма и фрейдовскому психоанализу, Фромм объединил в своей теории их реальные достижения. Его подход, названный «гуманистическим психоанализом» (humanistic psychoanalysis),предполагает, что основным источником страха, тревоги, чувства одиночества и изоляции является отрыв человека от мира природной стихии.

Гуманистический психоанализ рассматривает человека скорее с культурно-исторической, чем с психологической точки зрения, и больше ориентирован на культуру в целом, нежели на отдельную личность. Фромм был не только выдающимся теоретиком психологии, но и публицистом, психотерапевтом, философом, знатоком Библии, культурным антропологом, специалистом по психобиографии.

Именно такой междисциплинарный подход позволил Фромму сформулировать оригинальное положение о «человеческой дилемме», основанное на идеях эволюционизма.[27]

Вкратце принципы эволюционизма сводятся к тому, что когда в ходе эволюции животного мира человеческие существа обособились в отдельный вид, они потеряли большую часть животных инстинктов, но «преуспели в умственном развитии, которое позволило им осознавать себя, фантазировать, строить планы и выносить суждения» (Fromm, 1992, p. 5). Именно это сочетание ослабленных инстинктов, с одной стороны, и высокоразвитых умственных способностей — с другой, отличает человека от других животных.

«...самосознание, рассудок и разум разрушают ту «гармонию» естественного существования, которая свойственна всем животным. Сознание делает человека каким-то аномальным явлением природы, гротеском, иронией Вселенной. Человек... не может освободиться ни от своего тела, ни от своей способности мыслить» (Fromm, 1973).[28]

Рассматривая человеческую личность как результат динамического противодействия между врожденными потребностями и нормами социума, в котором существует конкретный индивид, Фромм сформулировал теорию типов социальных характеров — продуктивных и непродуктивных.

Еще одна из идей Фромма, получившая, возможно, наиболее широкое распространение, это разработанная им концепция отношения человека к свободе.Взлет капитализма, с одной стороны, дал людям личную свободу и досуг, а с другой — вселил в них чувство тревоги, изоляции и бессилия. Цена свободы, утверждал Фромм, превышает ее преимущества. Неизбежное чувство изоляции, рожденное капитализмом, оставляет людям всего две альтернативы: укрыться от свободы в межличностной зависимости или двигаться к самореализации через любовь, творчество и работу.

Фромм начинал свою карьеру как психотерапевт, применяющий технику традиционного психоанализа, но затем начал тяготиться узкими рамками фрейдовского подхода и двигаться в направлении более динамичного и провокативного метода. В своей гуманистической концепции Фромм придерживается «золотой середины» между свободной волей и определенностью, оптимизмом и пессимизмом, сознанием и подсознательными силами, уникальностью и похожестью. Его вклад в понимание человеческой личности на данном этапе развития общества поистине трудно переоценить. И не будет преувеличением сказать, что теперь, к началу нового века, идеи Фромма в области наук о культуре (социология, психология и т. д.) достигли максимально широкой аудитории.

Биографический экскурс.

Фромм родился 23 марта 1900 года во Франкфурте-на-Майне, Германия. Эрих был единственным ребенком в семье ортодоксальных евреев, принадлежавших к среднему классу. Его отец, Нафали, был сыном и внуком раввина, а мать, Роза, — племянницей известного талмудиста Людвига Краузе. В детстве Эрих изучал Ветхий Завет под руководством ряда выдающихся ученых, в числе которых находился и рабби Краузе. Более всего Фромм тяготел к полным эмоционального сочувствия, благословения и надежды книгам пророков Исайи, Осии и Амоса. Хотя впоследствии Фромм и отошел от официальной религии, его гуманистическая психология, бесспорно, несет отпечаток этих книг, с их видением всеобщего мира и гармонии и учениями об этических аспектах истории — о том, что люди способны поступать справедливо и несправедливо и что история имеет свои этические законы.

Раннее детство Эриха не было безоблачным. Он не мог не замечать скверного характера отца и склонности матери к депрессии. Позднее Фромм вспоминал, что его «родители были очень нервными» да и сам он «возможно, был довольно нервным ребенком». При этом личность будущего ученого формировалась одновременно в двух совершенно различных мирах: традиции иудейской культуры сосуществовали с идеологией европейского капиталистического общества. Раздираемый внутренними противоречиями, которые порой становились невыносимы, Фромм вместе с тем на всю жизнь развил в себе способность видеть события с различных точек зрения.

Когда Эриху исполнилось 12 лет, он был шокирован и озадачен самоубийством молодой привлекательной женщины, водившей знакомство с семьей Фроммов. Женщина была умна, артистична и очень хороша собой; тем не менее она покончила с жизнью, чтобы ее могли похоронить вместе с только что умершим отцом. Как можно объяснить этот поступок? В глазах юного Эриха отец художницы был малоинтересным и не располагающим к себе человеком, ради которого не стоило идти на такую жертву, тем более имея столько шансов прожить богатую полнокровную жизнь. «Возможно ли, чтобы молодая красивая женщина настолько любила своего отца, что предпочла отправиться вслед за ним, отвергнув жизнь со всеми ее удовольствиями?» (Fromm, 1962, р. 4). Этот вопрос мучил Фромма в течение последующих 10 лет, пока он не столкнулся с работами Зигмунда Фрейда по психоанализу. Заинтересовавшись этим учением и начав подробно читать Фрейда, Фромм узнал об эдиповом комплексе и стал постепенно понимать причины события, потрясшего его в детстве. Позднее Фромм сам объяснит иррациональную зависимость молодой женщины от отца, назвав такой тип отношений непродуктивными симбиотическими отношениями (nonproductive symbiotic relationship).Но это произойдет уже на том этапе, когда Фромм, не будучи удовлетворен фрейдовскими построениями, отдалится от них и начнет создавать оригинальную теорию.

К началу Первой мировой войны Фромм был еще слишком юным, чтобы сражаться, однако уже достаточно взрослым, чтобы понимать полную абсурдность немецкого национализма. При этом бросалось в глаза, что англичане и французы вели себя аналогичным образом, несправедливо провозглашая свою культуру единственно возможной. Фромма вновь стал мучить вопрос: как могли нормальные, относительно миролюбивые люди так слепо идти за агрессивными националистическими идеологами; как возникает в человеке ненависть, жажда убийства и готовность к смерти? «Когда в 1918 году война закончилась, я был серьезно озадачен вопросом о причинах возникновения войн и пытался понять иррациональное поведение человеческих масс. Меня охватывало страстное стремление к миру и взаимопониманию между народами» (Fromm, 1962, р. 9).

Живо интересуясь работами Фрейда и Маркса, Фромм быстро начал сомневаться в истинности как одной, так и другой концепции. Это было вызвано отсутствием описания связи между отдельной личностью и целым социумом: «Я хотел понять законы, управляющие жизнью отдельного индивида, и законы, по которым живет человеческое общество» (Fromm, 1962, р. 9).

После войны Фромм сосредоточился на науке, изучал психологию, философию и социологию в Университете Гейдельберга, где в возрасте 22 лет получил степень доктора социологии. Не слишком рассчитывая на то, социальная теория может дать исчерпывающее объяснение событиям, потрясшим его в юности, Фромм обратился к психоанализу, который изучал с 1925 по 1930 год сперва в Мюнхене, затем во Франкфурте и наконец в Берлинском институте психоанализа, где даже выступал в роли объекта исследования для Ганса Закса, одного из студентов Фрейда.

В 1926 году Фромм официально отрекся от ортодоксального иудаизма и женился на психоаналитике Фриде Райхманн, которая была более чем на десять лет старше него. Позднее ее работа с больными шизофренией получила всемирное признание. В жизни Фромма Райхманн играла роль матери; она даже была похожа на его собственную мать. Брак, однако, счастливым не был. В 1930 году супруги разошлись, но официально не разводились до тех пор, пока оба не эмигрировали в Соединенные Штаты.

В 1930 году Фромм основал во Франкфурте Южно-германский институт психоанализа, однако вскоре в связи с растущей угрозой фашизма переехал в Женеву, поступив на работу в новообразованный Международный институт социальных исследований. В 1933 году он принял приглашение прочитать серию лекций в Чикагском институте психоанализа, после чего сразу эмигрировал в Соединенные Штаты и занялся в Нью-Йорке частной практикой. Там Фромм возобновил свое знакомство с Карен Хорни, с которой работал еще в Берлинском институте психоанализа. Хорни была старше его на 15 лет и, так же как первая жена, стала Фромму кем-то вроде матери и старшего наставника. В 1941 году Фромм вступил в основанную ею Ассоциацию по распространению психоанализа (APP). Любовники в частной жизни, Фромм и Хорни существенно расходились в профессиональных взглядах, что привело к расколу внутри ассоциации. Когда студенты потребовали, чтобы Фромм, не имевший докторской степени по медицине, читал у них клинический курс, он был вынужден покинуть ряды ассоциации вместе с группой сторонников, куда входили Гарри Стэк Салливан, Клара Томпсон и другие выдающиеся ученые. В 1946 году они организовали Институт психиатрии, психоанализа и психологии Уильяма Алансона, где Фромм одновременно возглавил факультет и комиссию по учебной работе.

В 1944 году Фромм женился на Хенни Гарланд, женщине, чей интерес к религии и мистике склонил Фромма к изучению дзэн-буддизма. В 1951 году супруги переехали в Мехико, где для Хенни, страдавшей ревматическим артритом, был более благоприятный климат. Фромм начал работать на одном из факультетов Национального независимого университета города Мехико и организовал психоаналитическую кафедру в медицинской школе. После смерти жены в 1952 году он остался жить в Мехико, постоянно разъезжая между своим домом в Кьернавака и Соединенными Штатами. С 1957 по 1970 год он занимал должность профессора психологии в Университете штата Мичиган, а с 1962 по 1970 год — адьюнкт-профессора в Университете Нью-Йорка. В Мехико он встретил Аннис Фриман, на которой женился в 1953 году. В 1968 году Фромм перенес серьезный инфаркт и вынужден был снизить темп работы. В 1974 году супруги переехали в Муральто, Швейцария, где 18 марта 1980 года Фромм ушел из жизни, не дожив нескольких дней до своего 80-летнего юбилея.

В числе самых известных книг Фромма обычно называют Escape from Freedom («Бегство от свободы», 1941), Man for Himself («Человек для себя», 1947), Psychoanalysis and Religion («Психоанализ и религия», 1950), The Sane Society («Здоровое общество», 1955), The Art of Loving («Искусство любить», 1956), Marx's Concept of Man («Понятие человека у Маркса», 1961), The Heart of Man («Сердце человека», 1964), The Anatomy of Human Destructiveness («Анатомия человеческой деструктивности», 1973), To Have or Be («Иметь или быть», 1976), For the Love of Life («За любовь к жизни», 1986).

Основные концепции.

На теорию Фромма оказали воздействие работы многих известных ученых и мыслителей. Пять основных источников, сформировавших образ мысли Фромма: доктрина человека в ортодоксальном иудаизме, революционный дух Карла Маркса, столь же революционные идеи Зигмунда Фрейда, мышление дзэн-буддизма и работы Иоганна И. Бахофена о матриархальных обществах.

С точки зрения Фромма, отдельная личность может быть понята только в свете истории всего человечества. «Оценка социальной обстановки должна предшествовать анализу личности, а психология должна базироваться на философско-антропологической концепции человеческого существования» (Fromm, 1947, р. 45). Основной тезис Фромма состоит в том, что в процессе эволюции люди утратили свое доисторическое единство с природой и друг с другом, в то же время развив способность мышления, предвидения и воображения. Сочетание недостатка животных инстинктов с избытком рационального мышления превратило человека в своеобразную ошибку природы. Самосознание порождает чувство одиночества, изоляции и неприкаянности. Чтобы избавиться от этих чувств, человек стремится снова соединиться с природой и с себе подобными.

Человеческая дилемма.

В книге «Человек для себя» (1947) Фромм утверждал, что, в отличие от других представителей животного мира, человеческие существа лишились своей изначальной связи с природой. У людей нет мощных инстинктов, позволяющих адаптироваться к постоянно меняющемуся миру, однако они овладели способностью мыслить, оказавшись тем самым в состоянии, которое Фромм называет человеческой дилеммой (human dilemma).

«Наделенный сознанием и самосознанием, человек научается выделять себя из среды, понимает свою изолированность от природы и других людей. Это приводит затем к осознанию своего неведения, своей беспомощности в мире и, наконец, к пониманию конечности своего бытия, неизбежности смерти» (Fromm, 1973).

Мы переживаем эту основополагающую дилемму, поскольку отделены от природы и в то же время можем осознать себя в этом качестве. Наша способность мыслить одновременно является и благом, и проклятием. С одной стороны, она позволяет нам выжить, но с другой — толкает нас к попыткам разрешить вопросы, на которые нет ответа. Фромм называет эти вопросы «экзистенциальными дихотомиями» (existential dichotomies),поскольку их природа коренится в самом существовании. Они неустранимо определяют жизнь человека, различаясь лишь в соответствии с типами культуры и нашими индивидуальными особенностями.

Первая и самая главная дихотомия — жизнь и смерть. Разум говорит нам: рано или поздно мы умрем. Однако мы изо всех сил стараемся отрицать эту истину путем веры в жизнь после смерти — веры, не изменяющей того факта, что смерть рано или поздно прервет наше земное существование.

Вторая базовая дихотомия заключается в том, что, живя под знаком идеального представления о полной самореализации личности, мы никогда не можем достичь желаемого уровня, поскольку жизнь слишком коротка. «Только в том случае, если продолжительность жизни отдельного человека была бы сопоставима с продолжительностью существования человечества в целом, он бы оказался в состоянии принимать участие в общечеловеческом развитии, которое происходит в ходе исторического процесса» (Fromm, 1947, р. 42). Люди пытаются решить этот вопрос по-разному: одни уверяют себя в том, что их исторический период является пиком человеческой эволюции; другие надеются на продолжение развития после смерти.

Третья экзистенциальная дихотомия состоит в том, что мы абсолютно одиноки, но не можем обходиться друг без друга. Мы осознаем, что разделены непреодолимой преградой, и в то же время отдаем себе отчет в том, что счастье человека зависит от объединения с себе подобными. Будучи не в состоянии полностью разрешить конфликт одиночества и единства, мы вынуждены предпринимать шаги в этом направлении, чтобы не потерять рассудок.