УСТОЙЧИВЫЕ СЛОВОСОЧЕТАНИЯ. ФРАЗЕОЛОГИЗМЫ

§ 126. В каждом языке широко употребляются устойчивые, традиционно повторяющиеся сочетания слов. Они противостоят переменным словосочетаниям, свободно создаваемым в процессе речи.

Рассмотрим сперва примеры переменных сочетаний: новый стол, длинный стол. отодвинуть стол. положить карандаш на стол, стол у окна. Конечно, эти сочетания образованы по определенным правилам, по заданным заранее, до акта речи, синтаксическим моделям (ср. согласование, использование падежных форм и т. д.).

Вместе с тем по конкретному лексическому составу, т. е. с точки зрения употребления именно данных, а не каких-либо других слов, все эти сочетания составлены совершенно свободно, в зависимости только от выражаемой мысли и описываемой ситуации, от стремления говорящего выделить, подчеркнуть те или иные моменты этой ситуации. Переменные словосочетания следует рассматривать как речевые комбинации языковых знаков — слов.

Приведем теперь примеры устойчивых сочетаний с тем же словом стол: письменный стол, обеденный стол, накрыть на стол, убрать со стола, сесть за стол, сесть за один стол (т. е. 'начать переговоры'), положить на стол (в смысле 'представить в готовом виде' — о рукописях, книгах и т. п.). Карты на стол! (т. е. 'раскройте ваши планы'). В устойчивых сочетаниях заранее, т. е. до акта речи, задана не только общая грамматическая модель, но и конкретный лексический состав всего сочетания. Оно не создается заново в момент речи, применительно к данной мысли, не собирается «на ходу» из слов, а уже существует, хранится в готовом, «собранном» виде в памяти носителей языка и, подобно словам, извлекается из памяти, когда в нем возникает потребность. Устойчивые сочетания иногда называют «языковыми клише» (или «штампами»), они вставляются в нашу речь целиком. Устойчивые сочетания — это не речевые комбинации знаков, а особые сложные знаки. Выше мы назвали их «составными лексемами».

§ 127. Условия, создающие устойчивость, традиционную воспроизводимость словосочетания, могут быть разными. Есть слова, обладающие очень узкой, избирательной сочетаемостью с другими словами — вплоть до единичной сочетаемости. Так, закадычный нормально сочетается только с друг, а заклятый — только с враг; ни зги с абсолютной гарантией предсказывает либо не видать, либо не видно. В этих случаях устойчивость сочетания создается самим фактом единичной сочетаемости одного из компонентов. Чаще. однако, причина устойчивости заключается в другом — в более или менее отчетливом семантическом обособлении словосочетания, в том иди ином сдвиге значения. Устойчивые сочетания с подобным сдвигом (он ясно обнаруживается при сравнении с теми же словами вне рамок данного сочетания) называют фразеологизмами, а науку, их изучающую,— фразеологией 1 .

§ 128. В некоторых фразеологизмах — их иногда обозначают термином «фразема» 1 —семантическое преобразование отмечается только в одном компоненте. Так, в составе сочетаний письменный стол, обеденный стол, холодное оружие существительное употреблено в своем обычном значении: ведь письменный и обеденный столы — разно-видности стола, а холодное оружие — разновидность оружия. Но прилагательное во всех трех сочетаниях обнаруживает больший или меньший сдвиг значения: ср. письменный (стол) — 'предназначенный для занятия письмом, вообще для занятий и соответственно устроенный (имеющий одну или две тумбы с ящиками)' и письменный (запрос) 'письменно зафиксированный'; обеденный (стол) — 'специально предназначенный для обедов, ужинов, угощения гостей и т. п. и соответственно устроенный (не имеющий тумб, часто раздвижной)' и обеденное (время), обеденная (пора) — 'когда обедают' ; холодное (оружие) — 'неогнестрельное' и холодный (воздух, ветер, песок и т. п.) — 'имеющий

1 Фразеологией (от др.-греч. phrasis 'способ выражения, оборот речи') также называют совокупность фразеологизмов и вообще устойчивых сочетаний того или иного языка.

2 См.;Амосова И. Н. Оскопи английской фразеологии. Л., 1963. С. 58—102.

низкую температуру'. Аналогично и в накрыть на стол слово стол сохраняет обычное значение, а накрыть значит нечто иное, чем в накрыть стол скатертью. В других фразеологизмах, так называемых идиомах', наблюдается общий сдвиг значения, затрагивающий все компоненты. Примерами могут служить выражения сесть за один стол 'начать переговоры', Карты на стол!, белый уголь 'энергия рек, превращаемая (или способная быть превращенной) в электроэнергию', как пить дать 'наверняка'. Здесь все компоненты употреблены в сдвинутых, специфических, переносных значениях либо даже (в последнем примере) вообще без какого-либо четкого значения, так что, несмотря на свою морфологическую «отдельность», даже не могут по-настоящему считаться словами. Целостное значение идиомы (как, впрочем, и фраземы) несводимо к сумме значений ее компонентов. Вот эта несводимость целостного значения к сумме значений частей и называется идиоматичностью.

§ 129. Как фраземы, так и идиомы могут быть мотивированными либо, напротив, утратившими мотивировку. Все приведенные выше фраземы являются мотивированными с точки зрения данного состояния языка; примером немотивированной фраземы может служить выражение дело табак 'дело обстоит плохо'. Мотивированные идиомы: сесть за один стол, белый уголь, держать камень за пазухой, выносить сор из избы. Значение идиомы в этих случаях все же потенциально выводимо из структуры и состава идиомы — образ, лежащий в основе, более или менее ясен. А вот примеры идиом, лишенных мотивировки в современном языке: очертя голову, черта с два, куда ни шло, (кричать) во всю ивановскую. Мотивированные идиомы и фраземы иногда называют фразеологическими единствами, а немотивированные (с точки зрения данного состояния языка) — фразеологическими сращениями 2 .

Для восстановления утраченной мотивировки фразеологизмов нужны специальный этимологический анализ, разного рода исторические справки и т. д. Так, очертя голову связано с суеверным представлением, будто, «очертив» свою голову (т. е. обведя ее чертой), можнозастраховать себя от враждебного воздействия «нечистой силы» и после этого, уже ничего не опасаясь, пускаться в любое рискованное дело; во всю ивановскую — первоначально имелась в виду площадь перед Иваном Великим в московском Кремле, на которой громким голосом объявлялись во всеуслышанье царские указы. Мотивировка многих фразеологизмов остается невыясненной.

1 См. там же. В более старых работах термин идиома (иногда идиом) используется в смысле 'фразеологизм, не поддающийся буквальному переводу на другой язык' (что соответствует значению др.-греч. idioma 'специфическая особенность').

2 Термины «фразеологические единства» и «фразеологические сращения» были предложены одним из крупнейших наших языковедов акад. В. В. Виноградовым (1895—1969) и широко используются в научной и учебной литературе. В качестве третьей группы фразеологизмов акад. Виноградов выделял «фразеологические сочетания», соответствующие р нашем изложении тем устойчивым сочетаниям, в которых пет смыслового сдвига (беспробудный сон и т. п.).

§ 130.Разумеется, границы между рассмотренными типами не являются резкими. Везде есть промежуточные, переходные случаи. В качестве особой группы можно выделить такие фразеологизмы, в которых наблюдается и единичная сочетаемость одного из компонентов (или уникальность грамматической формы), и явственный смысловой сдвиг, например бить баклуши, точить лясы, турусы на колесах, краеугольный камень, сложа (вместо обычного сложив) руки, притча во языцех 'предмет всеобщих разговоров, пересудов'. И здесь в одних случаях мотивировка является ясной (например, в сложа руки), в других — затемненной или вовсе утраченной.

С точки зрения их синтаксических функций среди устойчивых сочетаний выделяются:

1) эквивалентные словам с возможными дальнейшими подразделениями— эквивалентные, глаголам (выносить сор из избы), существительным (белый уголь), наречиям (очертя голову) и т.д. или, в иных терминах, «функционирующие как сказуемое», «функционирующие как обстоятельство» и т. д. и

2) используемые в качестве целых предложений (Карты на стол! Черта с два! Дело табак). Ко второй рубрике примыкают народные пословицы и поговорки, сентенции и афоризмы из литературных произведений и т. д.

Фразеологизмы очень разнообразны и с точки зрения их принадлежности к функциональным стилям. Многие из них являются разговорными, просторечными, а некоторые—-даже вульгарными (дать по шапке, вожжа под хвост попала, лезть на рожон, валять дурака), другие, напротив, используются в книжных стилях (прокрустово ложе, сизифов труд, кануть в лету, дамоклов меч). Некоторые устойчивые сочетания совершенно лишены эмоциональной окраски (например, сложные термины вроде удельный вес, мягкая посадка, меченые атомы, черный ящик, народная этимология, части речи, дифференциальный признак), но другие обладают большим «эмоциональным зарядом».

§ 131. Говоря о фразеологизмах, часто отмечают их национальное своеобразие. Бесспорно, в каждом языке среди них есть много специфических и по форме, и по мотивировке, и по значению. Особенно ярко проявляется это своеобразие в тех фразеологизмах, в которых отразились специфические черты народного быта и конкретной истории народа. Ср. приведенное выше во всю ивановскую или: Хлеб да соль!; Не красна изба углами, а красна пирогами; ездить в Тулу со своим самоваром; язык до Киева доведет; шапка Мономаха; Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!; потёмкинские деревни; многие «крылатые фразы» из произведений национальной литературы, например: Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь! (Грибоедов); Есть ещё порох в пороховницах! (Гоголь).

Вместе с тем и к фразеологизмам, в которых ярко проявляется национальная специфика, порой можно подобрать близкие по значению (хотя иначе построенные и иначе мотивированные) параллели среди фразеологизмов другого языка. Так, нашему ездить в Тулу со своим самоваром по смыслу вполне соответствует в английском to carry coals to Newcastle — букв. 'возить уголь в Ньюкасл' (один из центров добычи угля в Англии).

Наряду с этим существует немало «межнациональных» фразеологизмов, вошедших во многие языки в результате взаимодействия между культурами. Таковы, в частности, многочисленные «крылатые слова», восходящие к тексту Библии (так называемые библеизмы), например вавилонское столпотворение, блудный сын, умывать руки, копать другому яму, суета сует, камень преткновения, глас вопиющего в пустыне, колосс на глиняных ногах, невзирая на лица, книга за семью печатями; Нет (или Несть) пророка в своем отечестве'. Не сотвори себе кумира; цитаты из произведений мировой литературы, например подливать масла в огонь (Гораций); Аппетит приходит во время еды (Рабле); Порвалась связь времен (Шекспир); «крылатые фразы» выдающихся исторических личностей, например Пришел, увидел, победил (Юлий Цезарь).

ЛЕКСИКОГРАФИЯ

§ 132. Общее понятие о лексикографии дано в §87. Составляемые лексикографами словари чрезвычайно разнообразны по своему назначению, объему, по характеру и способам подачи включаемого материала.

Прежде всего нужно различать словари лингвистические и нелингвистические. Первые собирают и описывают под тем или иным углом зрения лексические единицы языка (слова и фразеологизмы). Особый подтип лингвистических словарей составляют так называемые идеографические словари, идущие от понятия (идеи) к выражению этого понятия в слове или в словосочетании. В нелингвистических словарях лексические единицы (в частности, термины, однословные и составные, и собственные имена) служат лишь отправной точкой для сообщения тех или иных сведений о предметах и явлениях внеязыковой действительности. Встречаются и промежуточные разновидности словарей. Кроме того, всякий словарь с точки зрения охватываемого им материала может быть либо общим (например, БСЭ — Большая Советская Энциклопедия), либо специальным (та или иная отраслевая энциклопедия — медицинская, философская и т. д.).

Важными понятиями лингвистической лексикографии являются словарная статья, заголовочное слово и словник. Словарная статья — это абзац или несколько абзацев словаря, дающих информацию, относящуюся к одной лексической единице (иногда к не-скольким взаимосвязанным единицам). Статья начинается заголовочным словом (иногда сочетанием), обычно выделенным особым шрифтом. Совокупность всех слов, рассматриваемых в словаре, называется словником этого словаря. Рассмотрим подробнее лингвистические словари.

§133. Толковый словарь дает толкование значений слов (и устойчивых сочетаний) какого-либо языка средствами этого же языка. Толкование дается с помощью логического определения концептуального значения (накалиться 'нагреться до очень высокой температуры', рекордсмен, 'спортсмен, установивший рекорд'), посредством подбора синонимов (назойливый 'надоедливый, навязчивый') или в форме указания на грамматическое отношение к другому слову (прикрывание 'действие по значению глаголов прикрывать и прикрываться'). В некоторых толковых словарях значения слов раскрываются иногда с помощью рисунков.

Эмоциональные, экспрессивные и стилистические коннотации указываются посредством специальных помет (неодобр., презр., шутя., ирон., книжн., разг. и т. п.). Отдельные значения иллюстрируются примерами — типичными сочетаниями, в которых участвует данное слово (утюг накалился, атмосфера накалилась — где глагол выступает уже в переносном значении 'стала напряженной'), или же литературными цитатами. Обычно толковые, словари дают также грамматическую характеристику, указывая с помощью специальных помет на часть речи, грамматический род существительного, вид глагола и т. д. и приводя в нужных случаях кроме словарной и некоторые другие формы данного слова. В той или иной мере указывается и произношение слова (например, в русских толковых словарях ударение).

Обычно толковые словари являются словарями современного литературного языка и носят нормативный характер. Таковы, например, известные академические словари русского языка — 17-томный Словарь современного русского литературного языка (1950—1965) и 4-томный Словарь русского языка (2-е изд. в 1981—1984 гг.). Наиболее типичным примером строго нормативного словаря является знаменитый французский Словарь Академии (1-е изд. в 1694 г.). Иной, ненормативный характер носит знаменитый Толковый словарь живого великорусского языка В. И. Даля (в 4 т., 1-е изд. в 1863— 1866 гг.), широко включающий областную и диалектную лексику и в отношении полноты охвата этой лексики и обилия народных выражений до сих пор непревзойденный.

§ 134. Толковым словарям противостоят переводные, чаще всего двуязычные (скажем, русско-английский и англо-русский), а иногда многоязычные. В них вместо толкования значений на том же языке даются переводы этих значений на другой язык (накалиться — become heated, назойливый—importunate, troublesom). В зависимости от того, предназначен ли словарь для того, чтобы служить пособием при чтении текста на чужом языке или пособием при переводе с родного языка на чужой, его желательно строить по-разному. Так, русско-английский словарь для англичан может давать меньше сведений в «правой» (т. е. английской) части, чем их дает русско-английский словарь, предназначенный для русских. Например, переводя слово обращение, словарь для англичан может просто перечислить все возможные английские эквиваленты (address, appeal; conversion; treatment, circulation и т. д.), так как англичанину известны смысловые различия между этими английскими словами; в словаре же для русских придется указать, что address и appeal—это 'обращение к...', причем appeal—это 'обращение' в смысле 'призыв'; что conversion—это 'обращение в веру' и т. п., что treatment—это 'обращение с..., обхождение с кем-либо', a circulation— 'обращение товаров, денег и т. п.'; кроме того, придется указать, с какими предлогами употребляются эти английские существительные, обозначить место ударения (address и т. п.), т. е. снабдить английские эквиваленты разъяснениями, которые помогут правильно употребить их при переводе текста с рус-ского языка на английский. Ясно, что в англо-русском словаре картина соответственно изменится. В словаре, рассчитанном на русских, русская часть будет менее подробной, но в словаре, предназначенном для англичан, придется подробно указывать различия в значениях и в употреблении русских эквивалентов, снабжать их грамматическими пометами, указывать ударение и т. д. Хороший переводный словарь должен содержать также стилистические пометы.

§ 135. К общим словарям мы отнесем и те, которые рассматривают (в принципе) все пласты лексики, но под каким-либо специфическим углом зрения. Таковы, например, частотные словари. Их задача — показать степень употребительности слов в речи (что практически значит — частоту их использования в некотором массиве текстов). Эти словари позволяют делать интересные выводы о функционировании слов и грамматических категорий. Они имеют также большое практическое значение, в частности для рационального отбора лексики на разных этапах обучения неродному языку.

Далее отметим грамматические словари, дающие подробную грамматическую характеристику слова (ср. Грамматический словарь русского языка А. А. Зализняка); словообразовательные (деривационные), указывающие членение слов на составляющие их элементы; словари сочетаемости, приводящие типичные контексты слова. Этимологические словари содержат сведения о происхождении и первоначальной мотивировке слов. В этих словарях обычно приводятся соответствия данного слова в родственных языках, излагаются гипотезы ученых, касающиеся его этимологии 1 .

' Для русского языка укажем: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. / Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева. М., 1964—1973; Этимологический словарь русского языка / Под ред. Н. М. Шанского. Выходит с 1963 г.

Особую группу составляют различные исторические словари. В некоторых из них ставится цель — проследить эволюцию каждого слова и его отдельных значений на протяжении письменно засвидетельствованной истории соответствующего языка. Таков, например, Немецкий словарь, начатый братьями Гримм и выходивший в течение более ста лет (1854—1961). К другой разновидности относятся словари прошлых периодов истории языка, например Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам (1893—1912) И. И. Срезневского, Словарь русского языка XI— XVII вв. (выходит с 1975 г.). Словарь русского языка XVIII в. (выходит с 1984 г.), а также словари языка писателей, например Словарь языка Пушкина (в 4 т., 1956—1961) и даже отдельных памятников. Словарь языка писателя (тем более произведения) стремится быть исчерпывающим: он обязательно включает все слова, употребленные в сохранившемся тексте или текстах писателя, а нередко указывает и все встретившиеся формы этих слов; при этом не только иллюстрируются цитатами все выделенные значения и оттенки зна-ч ений, но и даются «адреса» всех случаев их употребления (том, страница, строка). К общим словарям отнесем и полные диалектные словари, т. е. такие, которые в принципе охватывают всю лексику, бытующую в диалектной речи на территории одного говора (или группы говоров), как специфическую для данного диалекта, так и совпадаю-щую с лексикой общенародного языка (ср. Псковский областной словарь с историческими данными, начатый Б. А. Лариным и выходящий с 1967 г.). Наконец, упомянем орфографические и орфоэпические словари, преследующие чисто практические цели.

§ 136. Среди специальных лингвистических словарей интересны различные фразеологические словари (они бывают переводными и одноязычными), словари «крылатых слов» и словари народных пословиц и поговорок. Из других специальных лингвистических словарей отметим словари синонимов — одноязычные и переводные, словари антонимов, омонимов, словари так называемых «ложных друзей переводчика», т. е. слов, близких в каких-либо двух языках по звучанию и написанию, но расходящихся по значению (так, в болг. гора значит 'лес', а вовсе не 'гора', в англ. magazine 'журнал', а не 'магазин').

К специальным относятся и дифференциальные диалектные словари, т. е. те, которые содержат только диалектную лексику, не совпадающую (материально или по значениям) с общенародной. Такой диалектный словарь может быть либо словарем одного говора, либо словарем многих или даже (в принципе) всех территориальных диалектов какого-либо языка (ср. Словарь русских народных говоров, выходящий с 1965 г.). К дифференциальным диалектным принадлежат также словари сленга и арго. Упомянем, наконец, словари иностранных слов, сокращений, различные словари имен собственных (личных, географических и т. д.), словари рифм.

§ 137. Важным вопросом при составлении словаря является вопрос о порядке расположения материала. Чаще всего используется алфавитный порядок. Порой применяется «гнездование», т. е. объединение в рамках одной словарной статьи слов, связанных общностью корня, даже если это нарушает алфавитную последовательность. Фактически в этих случаях происходит отступление от алфавитного порядка слов в сторону алфавитного порядка корней. Это оказывается очень удобным для некоторых типов словарей, например для словообразовательных и этимологических. Последовательное проведение гнездового принципа соответствует лексикографической традиции многих языков. Так, арабские словари принято строить именно по алфавиту корней, помещая под каждым корнем все производные (в том числе » производные с приставками). Иногда и в словарях славянских языков глаголы с приставками включают в статью соответствующего бесприставочного глагола.

Особое использование алфавитного принципа имеем в обратных (инверсионных) словарях. Слова в них располагаются по алфавиту не начальных, а конечных букв слова: а, ба, биба. жаба, ..., амёба,. .... служба, .... изба и т, д. до последних слов, оканчивающихся на -яя: передняя, .... безмужняя. Обратные словаря служат ценным пособием при изучении суффиксального словообразования (все слова с одним и тем же суффиксом оказываются в них собранными вместе), при исследовании фонетических закономерностей, связанных с концом слова, и т. д. Среди неалфавитных принципов расположения материала важнейшим является принцип систематической (логической классификации) понятий, выражаемых лексическими единицами- Именно по этому принципу строятся упомянутые (§ 132) идеографические (тематические) словари. Вырабатывается та или иная классификация понятий, и все, что подлежит включению в словарь, располагается по рубрикам этой классификации. Особую разновидность идеографических словарей составляют «картинные словари», двуязычные и многоязычные. Они содержат рисунки, изображающие тот или иной «кусок действительности» (комнату с обстановкой, цех завода, птицеводческую ферму и т. д.) и под соответствующими номерами названия изо-браженных предметов В частотных словарях слова располагаются по убывающей частоте, а иногда и '.ЯП рубрикам грамматической классификации (по частям речи), но наряду с этик используется и алфавитный принцип.

§ 138. Существуют также различные промежуточные, переходные и смешанные типы словарей. Так, переходными от лингвистических к нелингвистическия словарям являются словари терминов различных наук и отраслей техники. Эти словари бывают одноязычными, двуязычными и многоязычными 1 Есть. наконец, тип универсальных словарей одновременно толковых и энциклопедических, включающих также этимологические и исторические правки, иногда важнейший материал иноязычных цитат, и снабженных в нужных случаях рисунками. Это различные «словари Лярусса» (по имени французского издателя, организовавшего выпуск таких словарей), в частности Большой Лярусс, Малый Лярусс и т. д., английские селовари Вебстера» (по имени первого составителя этих словарей) и др.

1 В частности, многоязычные отрослевые технические словари, содержащие определения терминов на одном или двух языках и перевод этих терминов еще на 5—б языков.

ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

§ 139. Термин «грамматика» (из др.-греч. grammatike techne—букв письменное искусство' -- от gramma 'буква') неоднозначен: он обозначает и науку — раздел языковедения, и объект этой науки — объективно существующий в каждом языке грамматический строй. Последний понимается либо в широком смысле — как совокупность законов функционирования единиц языка на всех уровнях его структуры (см. § 8), либо (чаще) в более узком смысле — как совокупность правил построения: 1) лексических единиц, прежде всего слов (и их форм) из морфем, и 2) связных высказываний и их частей — из лексических единиц, отбираемых в процессе речи каждый раз соответственно выражаемой мысли.

Все эти правила построения прямо или косвенно соотнесены с какими-то чертами передаваемого содержания. Так, в русском языке употребление или неупотребление возвратной частицы на конце глагольной формы отражает отчетливое различие в значении глагола (ср. моюсь — мою), а выбор формы согласованного определения может зависеть от реального пола соответствующего лица и, следовательно, указывать на этот пол, например в этот плакса и эта плакса, мой Саша и моя Саша. Иначе говоря, грамматические правила входят в общую систему соответствий между планом содержания и планом выражения языка, т. е- между значением (смыслом) и особенностями внешнего облика формируемых языковых единиц. Поэтому правила построения являются одновременно и правилами понимания выражаемых смыслов, правилами перехода от воспринимаемого адресатом плана выражения высказывания к закодированному в нем плану содержания.

§ 140. Те элементы содержания, которые стоят за грамматическими правилами, называют грамматическими значениями. С этим понятием мы уже встретились выше, когда начали рассмотрение содержательной стороны слова (см. §95). Однако грам-матич еские значения представлены, конечно, не только в отдельных словах и их формах, но в еще большей мере — в осмысленных сочетаниях знаменательных слов и в целом предложении. Если в слове грамматические значения выражаются особенностями построения слова, его отдельными частями (например, окончаниями), чередованиями, ударением и т. д., то в словосочетании и предложении к этим грамматическим средствам присоединяются другие — порядок расположения слов, интонация, служебные слова, обслуживающие все предложение или словосочетание, и т. д. Грамматические средства (или способы), применяемые в языках, являются формальными показателями соответствующих грамматических значений.

§ 141. Своеобразие грамматических значений состоит в том, что они, в отличие от лексических значений, не называются в нашей речи прямо, а выражаются попутно, как бы мимоходом. Они сопутствуют лексическим значениям, которые одни только и называются прямо (именуются) в высказывании. Нетрудно, однако, убедиться в том, что в создании целостного значения высказывания, а также значения всех его осмысленных частей грамматические значения играют весьма существенную роль, ничуть не меньшую, чем лексические значения использованных в высказывании слов. Ср., например, сочетания подарок жены и подарок жене (слова те же, но изменено одно окончание и получается совсем другой смысл); или достань палку! и достань палкой!: или — с более тонким различием — выпил воды и выпил воду; двести человек и человек двести (в последнем примере словоформы те же, но изменение порядка их расположения создает добавочное значение приблизительности); ср., наконец, одно и тоже слово вперед, употребленное в качестве однословного предложения с повелительной интонацией (Вперед!) и с вопросительной интонацией (Вперед?). Именно грамматические значения организуют высказывание, делают его адекватным выражением мысли 1 .

Для того чтобы лучше понять, что такое грамматическое значение и какова его роль в языке, рассмотрим короткое, состоящее всего из двух слов, русское предложение Петров—студент. Слова, входящие в состав этого предложения, выражают два лексических значения: 1) имя собственное Петров выражает представление о конкретном лице, носящем такую фамилию, 2) нарицательное существительное студент выражает понятие о классе лиц, учащихся в вузах. Но значение предложения Петров — студент не сводится к простой сумме этих двух значений. Смысл данного предложения заключается в нарочитом (специальном, стоящем в центре внимания) сообщении того факта, что личность «Петров» есть член класса (множества) «студенты». Мы можем выделить здесь следующие грамматические значения:

1) Значение утверждения некоторого факта (ср. вопрос о факте при другой, вопросительной, интонации: Петров студент?).

2) Значение нарочитого отождествления (в определенном отношении) двух мыслимых единиц (ср. попутное упоминание о тождестве тех же единиц в Студент Петров не явился на экзамен).

3) Значение отнесенности факта к настоящему моменту (или периоду) времени, что выражено здесь отсутствием глагола (ср.: Петров был студентом, Петров будет студентом).

4) Значение безусловной реальности факта, также выраженное отсутствием глагола (ср.: Петров был бы студентом, если бы не провалился на вступительных экзаменах или Будь Петров студентом, он получил бы место в общежитии).

5) Значение единственного числа, выраженное и в одном, и в другом слове отсутствием окончания (ср. Петровы—студенты).

6) Далее оба существительных относятся к мужскому грамматическому роду, что в данном случае, поскольку это существительные, обозначающие лиц, указывает на мужской пол (ср. Петрова—студентка).

1 В том, что слова, взятые «сами по себе», «без грамматики», не дают законченного смысла, убеждает и практика изучения неродного языка: тот, кто пытается переводить иноязычный текст, не разобравшись в его грамматической структуре, «методом» поиска в словаре значений всех слов и комбинирования этих значений в некое «правдоподобное целое», обречен на фантазирование и на грубейшие ошибки.

§ 142. Мы видим, что грамматические значения (как и очень многое другое в языке) выявляются в противопоставлениях. Грамматические противопоставления (оппозиции) образуют системы, называемые грамматическими категориями. Грамматическую категорию можно определить как ряд противопоставленных друг другу однородных грамматических значений, систематически выражаемых теми или иными формальными показателями. Грамматические категории чрезвычайно разнообразны — и по количеству противопоставленных членов, так называемых граммем 1 , и по способам их формального выражения, и по характеру выраженных значений и их отношению к действительности.

Так, есть категории двучленные, например, в современном русском языке число (единственное : множественное), глагольный вид (совершенный : несовершенный); трехчленные, например, лицо (первое : второе : третье); многочленные, например, в русском и многих других языках — падеж. Чем больше граммем в данной грамматиче-ской категории, тем, как правило, сложнее оппозитивные отношения (отношения логической противопоставленности) между ними, тем большее число семантических дифференциальных признаков выделяется в содержании каждой граммемы (ср. § 105).

§ 143. Есть грамматические категории, находящие выражение в формах слова, простых (синтетических) или сложных (аналитических). Именно такие категории охотнее всего обозначают термином «грамматическая категория». В свою очередь они подразделяются на а) формообразовательные, т.е. проявляющиеся прямо в образовании форм данного слова (например, падеж и число в русских существительных, наклонение и время в глаголе) и б) классификационные, т.е. присущие данному слову во всех случаях его употребления и тем самым относящие это слово к какому-то классу (разряду) слов. Классификационные категории проявляются косвенно, например, в формах других слов, связанных с данным в контексте (такова категория рода в русском имени существительном: каждому существительному присущ, как правило, какой-то определен-ный род — мужской, женский или средний, а проявляет себя эта принадлежность к определенному роду в формах того слова, которое согласуется с именем существительным).

1 Граммема — образование от корня слова грамматика с суффиксом, указывающим на абстрактную единицу языковой системы. Примеры граммем — каждый из противопоставленных падежей, каждое из противопоставленных лиц и т. д.

Грамматическим категориям, связанным с отдельным словом, противостоят грамматические категории, проявляющиеся только в рамках целого предложения или сочетания знаменательных слов (такие, как «утверждение : вопрос» или «простое : приблизительное указание количества», см. § 141).

§ 144.По характеру передаваемых значений грамматические категории можно разделить на три типа: 1) Объективные по преимуществу отражают наблюдаемые и преломляемые сознанием человека связи и отношения объективной действительности (например, число в именах существительных). 2) Субъективно-объективные отражают соотношение между описываемой ситуацией и положением субъектов — участников общения (категории лица, времени) или устанавливают тот угол зрения, под которым рассматривается действительность (залог, вид, определенность/неопределенность, выражаемая в ряде языков артиклем). 3) Формальные используются главным образом для сигнализации факта связи между словами, но не отражают каких-либо различий в объективной действительности или в ее субъективном восприятии (грамматический род у тех существительных, у которых он не связан с полом).

§ 145.Грани между перечисленными типами изменчивы. Граммемы большинства категорий многозначны; из своего «с е м а н т и ч е с к о г о спектра», т. е. из набора потенциально присущих им в языке значений, они в речи, в разных случаях употребления «актуализируют» то одно, то другое. Так, в русском языке 2-е лицо может выступать и в значении 'адресат речи', и в так называемом обобщенно-личном значении, например в пословицах типа Что посеешь, то и пожнешь, где 2-е лицо относится к любому человеку. Множественное число чаще всего обозначает раздельное множество предметов, единиц («Книги лежали на столе», «Студенты пришли на консультацию»), а у некоторых существительных множество разновидностей, сортов данного вещества («сухие вина», «эфирные масла»). Оно может экспрессивно указывать на большое количество чего-либо, не исчисляемого единицами (снега, пески), либо относиться к одному человеку, субъективно трактуемому как некое (фиктивное) «множество» (в официальном обращении на «Вы», в «авторском» мы и т. п.). Наконец, в таких географических названиях, как Новосокольники, Афины, Фивы, множественное число, собственно, вообще не выражает никакой множественности (или «расчлененности») предмета, а выступает как чисто формальная примета, служащая лишь для согласования другого слова с данным существительным («древние Афины»),

Не является всегда одинаковым и значение единственного числа. Чаще всего оно указывает на единичность («Рыба сорвалась с крючка»), но может употребляться и в собирательном смысле, когда говорят о некотором (не расчленяемом мыслью) множестве (торговля рыбой), а также и в самом общем смысле, когда противопоставление единичности и множественности оказывается несущественным («Рыба дышит жабрами», т. е. рыба как общее понятие, всякая рыба и тем самым все рыбы). Можно утверждать, что единственное число составляет в русском и во многих других языках как бы «фон» для более специфического и яркого множественного. Также и в других грамматических категориях типичны случаи большей или меньшей смысловой неравноценности составляющих их граммем.

§ 146. От грамматических категорий нужно отличать грамматические разряды слов. Среди этих разрядов есть семантико-грамматические и формальные.

1. Семантико-грамматические разряды характеризуются семантическими особенностями, проявляющимися в грамматическом функционировании соответствующих слов. Самые крупные из этих разрядов — так называемые части речи (§ 181 и след.). Внутри частей речи выделяются группировки помельче, например, среди существительных — личные и неличные или (в русском языке) одушевленные и неодушевленные, далее — «имена единиц» и «имена масс», или, шире, считаемые и несчитаемые, наконец, конкретные (предметные) и абстрактные (непредметные, или «фиктивно-предметные»), среди прилагательных — качественные и относительные и т. д. Особое место занимают словообразовательные разряды, проявляющиеся в словообразовательной структуре слова, например «имена действия» (ношение, несение, подписывание, подписка), «имена действующего лица» (носитель, подписчик) и др.

2. Формальные разряды различаются по способу образования грамматических форм входящих в них слов. Это деклинационные классы, т. е. разные склонения (ср. склонение слов весна и осень), конъюгационные классы, т. е. разные спряжения (например, 1-е и 2-е спряжения в русском или сильное и слабое спряжения в германских языках), разные типы образования степеней сравнения и т. д. Между формальными разрядами в принципе отсутствуют отношения смыслового противопоставления: это параллельные способы выражения одних и тех же грамматических значений, обслуживающие традиционно закрепленный за каждым способом круг лексем.

§ 147. Остановимся на взаимодействии грамматических категорий с семантико-грамматическими разрядами слов. Один тип такого взаимодействия — модификация конкретного содержания граммем при их «накладывании» на слова определенного семантико-грамматического разряда.

Выше мы видели, как граммема «множественное число» наполняется разным содержанием в зависимости от ее приложения к «именам единиц» или некоторым «именам масс»; как мужской и женский род в применении к существительным, обозначающим лиц (и некоторых животных), указывают на пол, а в применении к другим служат лишь средством формального согласования.

Другой тип влияния семантико-грамматических разрядов и даже лексического значения слов на грамматические категории — явление семантически обусловленной дефектности граммем: иногда значение граммемы и значение разряда (или отдельных входящих в него слов) оказываются несовместимыми или трудно совместимыми, и тогда соответствующие формы вообще не образуются (или же теоретически могут быть образованы, но на практике не употребляются). Так, многие «имена масс», названия абстрактных понятий, а также некоторые имена собственные не образуют множественного числа, например, в русском языке такие слова, как пух, молоко, молодость, гнев, Москва, Днепр — так называемые singularia tantum (т. е. имеющие только единственное число) 1 . Другие слова этих же семантико-грамматических разрядов, напротив, не имеют форм единственного числа. Таковы в русском языке так называемые pluralia tantum: духи, дрова, дрожжи, хлопоты, сумерки, географические имена вроде Афины, Карпаты, имена «двуединых» предметов — ножницы, щипцы, брюки, сани и т. д. Важно то, что категория числа и в одной, и в другой группе оказалась (в данном языке) неприложимой к словам определенной семантики. Еще пример: значение сравнительной и превосходной степеней несовместимо с лексическим значением прилагательных босой (нельзя быть «более босым» или «самым босым»), полый, двойной, дедушкин — отсюда невозможность форм вроде «босее», «босейший» и т. д.2

Взаимодействие лексических и грамматических значений в языке совершенно естественно. Ведь области тех и других не составляют каждая какого-то «отдельного царства». Напротив, одна и та же информация нередко может быть выражена то как грамматическое, то как лексическое значение, то как сочетание одного и другого. Ср. че-ловек двести (грамматическое выражение приблизительности порядком слов), приблизительно двести человек, около двухсот человек (лексическое выражение той же идеи особым словом) и приблизительно человек двести (комбинация того и другого).

Числительные либо слова много, несколько, множество дублируют (и одновременно уточняют) информацию, передаваемую грамматическими формами множественного числа; слова вроде вчера, давно, в прошлом дублируют (и уточняют) информацию, даваемую формами прошедшего времени, и т. д. Некоторые языки избегают в определенных случаях подобного дублирования. Так, в венгерском, финском, тюркских и многих других языках существительное при числительном ставится всегда в форме ед. ч. (азерб. ики адам 'два человека') как в форме «фоновой», имеющей более общее, как бы нейтральное значение.

§ 148. Грамматическая наука традиционно подразделяется на два больших отдела — морфологию 3 , или грамматику слова, и синтаксис 4 , или грамматику связной речи (и вообще единиц, больших, чем отдельное слово). Разделение на морфологию и синтаксис в известной мере условно, так как грамматические значения, стоящие за изменением форм слова, полностью раскрываются только при учете синтаксических функций этих форм, т. е. их функций в рамках

1 От singularia tantuni формы множественного числа все-таки возможны, хотя употребляются они крайне редко. Ср. у М. А. Шолохова в эмоционально-окрашенном восклицании: «Нету времени молоки распивать!»

2 Иногда дефектность может быть вызвана не семантическими, а формальными причинами, сложившейся традицией и т. п. Так, в русском литературном языке глагол писать не имеет деепричастия настоящего времени.

3 Морфология от др.-греч. morphe 'форма' — букв. "наука о форме' (или ј формах'); имеется в виду структура слова и его словоформ.

4 Синтаксис от др.-греч. syntaxis "построение, порядок, устройство, связь' и т. д.

словосочетания и предложения. В составе «грамматики слова» выделяются область, связанная с образованием слов как лексических единиц языка, и область, связанная с образованием грамматических форм слова. Первую область называют наукой о словообразовании (иногда дериватологией)1 , вторую— собственно морфологией. В грамматиках многих языков немалую роль играет описание технических правил, связанных с функционированием формальных грамматических категорий, с различиями между формальными разрядами и распределением слов по этим разрядам. Но подлинную «душу» грамматики составляет не такое техническое описание, а выявление смысловых различий, стоящих за грамматическими правилами, т. е. выявление грамматических значений и категорий. Поэтому и в словообразовании, и в собственно морфологии, и в синтаксисе на первое место выдвигаются проблемы грамматической семантики (как в комплексе лексикологических дисциплин ведущее место принадлежит семасиологии).

А) Общее понятие о морфеме

§ 149. Выше мы уже не раз имели дело с морфемой — минимальной двусторонней единицей языка, т. е. такой единицей, в которой 1) за определенным экспонентом закреплено то или иное содержание и которая 2) неделима на более простые единицы, обладающие тем же свойством.

Понятие морфемы ввел И. А. Бодуэн де Куртенэ (1845—1929) как объединяющее для понятий корня, приставки, суффикса, окончания, т. е. как понятие минимальной значащей части слова, линейно выделимой в виде некоторого «звукового сегмента» (отрезка) при морфологическом анализе. Наряду с этими, как теперь говорят, сегментными морфемами Бодуэн рассматривает и нулевые морфемы, «лишенные,— как он пишет,— всякого произносительно-слухового состава»2 , выступающие, например, в формах им. п. ед. ч. дом, стол или род. п. мн. ч. мест, дел (нулевые окончания). Позже в работах многих лингвистов разных стран понятие морфемы было значительно расширено и углублено и постепенно стало одним из центральных понятий в мировом языкознании. Теперь морфема рассматривается как универсальная языковая единица. Наряду с сегментными морфемами — частями слов — выделяются сегментные морфемы, функционирующие в качестве целого слова — служебного (например, наши предлоги к, на, союзы и, но) или знаменательного (здесь, увы, метро, рагу). Есть языки, например вьетнамский, в которых подобные морфемы-слова (или, как их иногда называют, «свободные морфемы») являются количественно преобладающим типом. Выделены и другие разнообразные типы морфем, описываемых как «морфемы-операции» (см. § 160 и след.).

1 Дериватология—от дериват 'производное (слово)', деривация 'образование производных слов' (ср. лат. derivatio—первоначально 'отведение воды из реки', затем 'образование новых слов от существующего корня').

2 Бодуэн де Куртеэ И. А.. Избранные труды по общему языкознанию. В 2 т. М., 1963. Т.2. С. 282.

§ 150. Вычленение морфем — частей слов — основывается на параллелизме между частичными различиями, наблюдаемыми во внешнем облике (звучании) слов и их форм, и частичными различиями в значениях (лексических и грамматических), передаваемых этими словами и формами. Так, между формами груша, груши, грушу, груш наблюдается частичное различие в звучании: начало этих форм / grusа / во всех взятых формах одинаково, а концы /а/, /ы/, /u/ и нулевое—во всех формах разные. Этому частичному различию в звучании параллельно частичное различие в значении: хотя все формы обозначают известный съедобный плод, каждая сочетает это значение с особой комбинацией грамматических значений падежа и числа. Естественно считать, что общий элемент звучания является носителем общего элемента в значении, а специфические для каждой взятой формы элементы звучания являются носителями специфических компонентов значения. Таким образом, элементу / grusа / мы можем приписать значение 'известный съедобный плод'; а элементам /а/, /ы/, /u/ и /#/ соответственно значения: им. п. ед. ч., род. п. ед., вин. п. ед. ч. и род. п. мн. ч. Этот же вывод подтверждается сравнением словоформы груша (и других привлеченных словоформ) с иными частично различными формами. Так, груша может быть сопоставлена с формами нива, лампа, собака. В этом ряду тождественными окажутся концы (везде /а/), а различными начала, причем параллельно мы будем наблюдать тождество грамматического значения (во всех взятых формах значение им. п. ед. ч.) и различие лексических значений. Сравнивая, далее, груша, например, с грушка, мы отмечаем в звучании грушка добавочный элемент /k/ и параллельно в значении этой формы тоже добавочный элемент — значение малого размера (или эмоциональный оттенок «ласковости»). Естественно, что именно это /k/ мы будем считать носителем этого значения или эмоционального оттенка.

Так, путем сравнения форм, частично различных (и тем самым частично сходных) по звучанию и по значению, мы выявляем различия (и сходства) в звучании, параллельные различиям (и, соответственно, сходствам) в значении, и таким образом устанавливаем единицы, в которых за определенным экспонентом (отрезком звучания, иногда нулем звучания и т. д.) закреплено определенное содержание (значение). Если эти единицы окажутся минимальными, т. е. не поддающимися дальнейшему членению на основе того же принципа, то это и будут морфемы. Во взятых нами примерах это именно так: выделенный элемент / grusа / уже не обнаруживает частичного различия по звучанию и одновременно по значению (и, соответственно, частичного сходства по звучанию и одновременно по значению) ни с каким другим элементом современного русского языка.

Есть формы, частично сходные по звучанию (скажем, грубый, грусть, рушить), но по значению они не имеют ничего общего с груша. Есть в языке в той или иной мере близкие значения (скажем, названия других съедобных плодов), но они выражаются звуковыми комплексами, не имеющими ничего общего с / grusа /. Следовательно, единица, представленная отрезком звучания / grusа /, неделима далее на двусторонние, «звукосмысловые» единицы, т. е. это элементарная двусторонняя единица — морфема. Морфемами являются и другие единицы, выделенные в приведенных примерах, представленные однофонемными отрезками /а/, /ы/, /u/, /k/ и /#/.

§ 151. Как абстрактная единица в системе языка, всякая морфема есть инвариант, но очень многие морфемы выступают в виде ряда (набора) языковых вариантов — а л л о м о р ф е м (или алломорфов) '. В тексте, в потоке речи морфема, как уже упоминалось (§ 30), представлена своими конкретными речевыми экземплярами — морфами. Поскольку морфема — единица двусторонняя, ее языковое варьирование оказывается двояким. Это может быть варьирование в плане выражения, т. е. варьирование экспонента, либо варьирование в плане содержания, т. е. полисемия морфемы, аналогичная полисемии слова. Пример экспонентного варьирования: глагольный префикс над- в русском языке выступает в вариантах /nad/, /nat/, /nado/, /nada/ (ср. надрежу, надстрою, надорван, надорву). Пример содержательного варьирования: тот же префикс вносит в глагол либо значение прибавления сверху к чему-то, уже имеющемуся (подрисую, надстрою, надошью), либо значение проникновения на малую глубину, на небольшое расстояние от поверхности предмета (надрежу, надкушу, надорву).

Между экспонентными вариантами морфемы наблюдаются либо отношения неперекрещивающейся дистрибуции (так обстоит дело с рассмотренными экспонентными вариантами префикса над-), либо отношения «свободного варьирования» (ср. варианты окончания /oj/ и /oju/ в формах тв. п. ед. ч. вроде рукой и рукою). Соответственно двум указанным типам дистрибутивных отношений можно говорить об обязательных экспонентных вариантах морфемы (/nad/'-, /nat/- и т. д.) и о вариантах факультативных (-/ oj/ и -/oju/) (ср. §55). Что касается содержательного варьирования, т. е. полисемии морфемы, то, как и всякая полисемия, она разграничивается и снимается контекстом, прежде всего с помощью соседних морфем: над- реализует одно из своих значений в сочетании с -рисую, и другое значение — в сочетании с -режу.

1 Из двух приведенных терминов шире распространен термин алломорф, но с теоретической точки зрения он менее удачен (ср. сказанное в сноске на с. 52 о терминах аллофонема и аллофон)

Б) Корни и аффиксы

§ 152. Сегментные морфемы — части слов (части простых, синтетических словоформ) — разделяются на два больших класса: 1) корни и 2) некорни, или аффиксы 1 . Эти классы противопоставлены друг другу прежде всего по характеру выражаемого значения и по своей функции в составе слова.

В составе знаменательных слов корни являются носителями лексических значений, обычно совпадающих с лексическими значениями слов, содержащих эти корни и наиболее простых по морфологической структуре. Так, значение корня рук- совпадает с лексическим значением слова рука. В знаменательных словах более сложной структуры корень (или каждый из корней, если их в слове несколько) несет какую-то часть целостного лексического значения слова или же выступает как «опора» мотивировки. Ср. значение того же корня рук-(руч-) в ручка 'маленькая рука' и ручка (дверная, для писания и т. д.), рукомойник, ручной, рукав, приручить, выручить и др., а также значение второго корня мой- (мы-) в рукомойник. Аффиксы не несут самостоятельных лексических значений, их значения либо лексико-грамматические (словообразовательные, деривационные), либо собственно грамматические (как иногда говорят, реляционные, т. е. выражающие отношения), либо, наконец, они выполняют формально-структурные и формально-классифицирующие функции. В приведенных словоформах представлены все три типа аффиксов. Так, деривационными аффиксами являются -к- в ручка, -ник в рукомойник, при- и вы- в приручить и выручить; реляционными — -а в рука и ручка, -ой в ручной; формально-структурным — соединительный гласный, связывающий два корня в сложном слове рукомойник; формально-классифицирующим — показатель формального разряда (типа спряжения) -и-, стоящий в приручить и выручить перед реляционной морфемой — показателем инфинитива -ть /t'/.

Корень (или сочетание корней) образует смысловое ядро и структурный организующий центр слова 2 . Деривационные аффиксы участвуют вместе с корнем (сочетанием корней) в формировании целостного лексического значения слова. Так, лексическое значение слова ручка 'маленькая рука' складывается из значения корня и значения уменьшительности (или ласкательности), вносимого аффиксом -к-; в ручка (дверная, для писания и т. д.) значения корня и особенно аффикса менее отчетливы, они почти растворены в целостном лексическом значении слова, развившемся как переносное; можно сказать, что значения корня и аффикса превратились здесь в компоненты мотивировки. Вполне отчетливо значение аффикса -ник 'орудие, приспособление для ...' в слове рукомойник; значение же деривационного аффикса -н- 'относящийся к ...' в ручной является очень общим.

1 Аффикс (лат. affixum 'прикрепленное') — общий термин для всех некорневых сегментных морфем, входящих в состав синтетических форм слова.

2 Известны единичные случаи, когда может казаться, что в знаменательном слове представлены одни только аффиксы и вовсе нет корня. В русском языке сюда относят глагол вынуть, где вы- префикс, а -ну- и -ть —суффиксы. На деле, однако, здесь есть корень -н-. Другие варианты этого корня: -ним- в вы-ним-а-ть, -ня- в с-ня-ть. Вычленение корня -н- в словоформе вынуть затруднено из-за так называемого наложения морфов: звук [н] принадлежит одновременно и корню, и суффиксу. Ср. еще: об-ман- + -ну-ть = обмануть.

Грамматические значения, присущие словоформе и слову в целом, выражаются разными способами — реляционными аффиксами, нулевыми морфемами (например, в род. п. мн. ч. рук) и другими типами несегментных морфем (см. ниже), отчасти также деривационными аффиксами, а в некоторых случаях даже и самими корнями. Последнее наблюдается в супплетивных рядах, когда разные грамматические формы одного слова образуются от разных корней 1 . Так, в ряду хорошо — лучше значение сравнительной степени выражено не только аффиксом -ш- (как в раньше), но и заменой корня хорош-корнем луч-. Что касается формально-структурных (соединительных) и формально-классифицирующих аффиксов, то они несут чисто вспомогательные функции, не связанные, по крайней мере прямо, с передачей каких-либо смысловых противопоставлений. Можно сказать, что аффиксы эти не обладают значениями в обычном смысле слова, даже такими «формальными» значениями, как значение грамматического рода, где оно не связано с полом. Содержательная сторона этих аффиксов сводится к их соединительной функции, к указанию на принадлежность слова к тому или иному формообразовательному разряду и т. д. Такого рода содержание беднее, чем у обычных грамматических морфем, и все же структурные и формально-классифицирующие морфемы вычленяются как отдельные единицы.

§ 153. Экспонент сегментной морфемы — части слова — включает следующие характеристики:

1) он представлен сегментом определенной протяженности (фонемой или некоторой последовательностью фонем), причем фонемный состав сегмента может быть постоянным (например, у префиксов при-, у-, вы-, у корня груш-) или же переменным (например, у префикса над-, у корня рук-), а сегмент — непрерывным (в приведенных примерах) или прерывистым (см. ниже);

2) этот сегмент занимает определенную позицию в линейной последовательности сегментов, представляющих морфемы, на чем основано выделение понятий префикса, окончания и т. п.;

3) этот сегмент может воздействовать на фонемный состав соседних сегментов, вызывая в них те или иные чередования фонем. Например, суффикс прилагательных -н-вызывает в корне чередования /k/  ¥/č/ , /g/  ¥/ğ/, /h/  ¥/š/, /1/  ¥/l'/ (ср. рука — ручной, нога — ножной, смех — смешной, дело — дельный);

4) во многих языках (в частности, и в русском) сегмент, представляющий морфему, обладает определенной супрасегментной, просодической характеристикой, проявляющейся как в нем самом (скажем, он может быть всегда ударным или, напротив, всегда безударным), так и в рамках других сегментов того же слова;

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Супплетивные ряды, супплетшизм — от лат. suppleo 'пополняю, восполняю': недостающие образования от одного корня как бы восполняются образованиями от другого.

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

так, суффикс -ша-/-ыва-, оформляющий образования несовершенного вида, перетягивает ударение на слог, который непосредственно предшествует этому суффиксу: ср. прочитать — прочитывать, перебаллотировать—перебаллотировывать (ср. также §80,1). Между экспонентами корней и аффиксов наблюдаются различия, которые могут относиться к любому из указанных пунктов.

§ 154. Различия в линейной протяженности и фонемном составе. В среднем протяженность корневого сегмента оказывается больше средней протяженности сегмента аффиксального, а наиболее короткими являются сегменты формально-структурных и формально-классифицирующих морфем. Бывает так, что набор фонем, используемых в аффиксальных сегментах, уже полного набора фонем, имеющихся в данном языке. В арабском, иврите и других семитских языках экспонент корня, как правило, содержит одни только согласные фонемы (обычно в количестве трех). Эти согласные составляют «скелет» слова (и ряда слов, связанных словообразовательными отношениями) и в реальных словоформах бывают разделены вставкой гласных, принадлежащих аффиксам. Так, в араб. kataba 'он написал', kutiba. 'был написан', kдtibun 'пишущий', 'писец', 'секретарь', kitabun 'книга, письмо', maktabun 'школа, кабинет, контора, письменный стол' (вообще 'место, где пишут') выделяется трехсогласный корень k...t...b и разные аффиксы, экспоненты которых состоят либо из одних гласных, либо из гласных и немногих согласных.

§ 155. Различия в позиционной характеристике. В соответствии с ролью корня как смыслового ядра слова, сегмент, представляющий корень, служит ориентиром, по отношению к которому определяется позиция всех аффиксальных сегментов. В русском языке (и ряде других) возможны три позиции и, сообразно этому, три главных позиционных класса аффиксов:

1)позицию перед корнем или корнями (нередко, исходя из письменного облика слова, говорят «слева от корня») занимают префиксы, или приставки, что особенно типично для глаголов и отглагольных имен, но широко наблюдается и в других частях речи (ср., например, префикс наи- в превосходной степени прилагательных);

2) позицию после корня или корней («справа») занимают постфиксы (в широком смысле), нередко представленные в русском языке цепочками из нескольких единиц в одной словоформе;

3) позиция между двумя корнями нередко бывает заполнена интерфиксом; в качестве интерфиксов выступают формально-структурные, соединительные аффиксы, например орфографическое -о- (собственно -/а/-) в лесоруб или орфографическое -е- (собственно -/i/-) в бурелом 1 .

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Префикс—от лат. praefixum 'прикрепленное спереди', постфикс соответственно 'прикрепленное после', интерфикс — 'прикрепленное между' (имеется в виду 'между корнями'). Правда, в последнее время термин «интерфикс» иногда используют для обозначения формально-структурных и формально- классифицирующих аффиксов, стоящих между любыми морфемами, например и для таких, как -и- в выручить или -и- в резать

------------------------------------------------------------------------------------------------------------.

Постфиксы в широком смысле в свою очередь подразделяются дальше, исходя из смешанных функционально-позиционных критериев. Так, выделяют окончания (или флексии), которые в большинстве случаев (а в некоторых языках всегда) занимают пози-цию на самом конце простой словоформы, а главное выражают те или иные синтаксические связи данного слова с другими словами. Поэтому говорят о падежных, личных и родовых (например, в несла, несло) окончаниях, но обычно не считают окончанием стоящий всегда на конце показатель инфинитива. Большинство постфиксов, не попадающих в число окончаний, называют суффиксами 1 . В русской грамматике выделяют еще одну группу — постфиксы в узком смысле. Это возвратная морфема -ся/-сь, которая всегда ставится после окончания, также -то, -либо в какой-то, какой-либо.

Префиксы и постфиксы разного рода широко представлены во многих языках, однако есть языки, в которых один из этих типов почти вовсе отсутствует или используется редко (см. § 264). Интерфиксы есть, в частности, в немецком («соединительное -s-»), например, в Arbeitstag 'рабочий день') 2 . В некоторых языках система позиционных классов морфем является более сложной. В частности, встречаются так называемые прерывистые морфемы, представленные сегментом, способным расщепляться (или всегда расщепляемым) вставкой «постороннего» сегмента, представляющего другую морфему. Продолжая начатую нумерацию, мы выделим еще следующие классы аффиксов:

4) если непрерывный аффиксальный сегмент вставляется внутрь прерывистого корневого, перед нами инфикс, например инфикс настоящего времени (и производных от него форм) -n- в лат. findo 'раскалываю' (ср. перфект fidi 'я расколол', корень fi...d-); инфиксы используются в ряде глагольных форм древних и некоторых современных индоевропейских языков (древнегреческого, латыни, литовского), в тагальском (на Филиппинских островах) и в некоторых других языках 3 ;

5) если прерывистый аффиксальный сегмент охватывает с двух сторон корень, перед нами конфикс, .или, лучше, циркумфикс, например ge...t и ge...en в причастии (втором) немецкого языка: gemacht 'сделанный', gelesen 'прочитанный' (корни mach-, les-); исторически циркумфйкс есть сочетание префикса и постфикса, слившихся в смысловом и функциональном отношении в одно целое, в одну морфему (в грамматическом значении причастия невозможно выделить компонент, который бы передавался именно частью ge... или именно частями ...t, ...en) 4 ;

6) наконец, если прерывистый аффиксальный и прерывистый корневой сегменты взаимно сцеплены друг с другом (как в примерах § 154), такой аффикс принадлежит к классу трансфиксов1. Так, в ряде арабских существительных единственное число выражено трансфиксом -а...#-, а множественное—трансфиксом - u ...u“ -; ср. (при корне b...j... t) bajt 'дом'—bujut 'дома', (при корне d...r...s) dors 'урок'—duru“ s 'уроки', так же и в заимствованном из европейских языков bank 'банк' выделяется корень b...n...k (ср. мн. ч. bunu“ k ).

------------------------------------------------------------------------------------------------------------

1 Суффикс — букв. 'прикрепленное снизу'.

2 Вертикальной чертой мы будем обозначать (в нужных случаях) границы сегментов, относящихся и разным морфемам.

3 Инфикс — от лат. infixum 'воткнутое, прикрепленное внутри'. Пережиток старого инфикса -n- в англ. to stand 'стоять' — прош. вр. stood.

1 Конфикс — -прикрепленные вместе', циркумфйкс 'прикрепленное вокруг'. Иногда циркумфиксы усматривают в таких русских Образованиях, как Приморье, Поволжье, но в них префикс и постфикс выступают с раздельными значениями: постфикс -/j/- выражает значение места с оттенком собирательности (ср. Ставрополье),^ а префикс уточняет пространственную локализацию (при- "возле, вблизи' по- 'вдоль' н т. д.— ср. те же значения в приморский, пригород, пограничный).

------------------------------------------------------------------------------------------------------------