Тибето-монгольский договор 1913 г.

Как уже говорилось, 1 декабря 1911 г. в Урге была провозглашена независимость Монголии. 16 декабря 1911 г. состоялась {222}церемония восшествия на престол хана Монголии — главы монгольской буддийской церкви богдо-гэгэна. 3 ноября 1912 г. в Урге было подписано русско-монгольское соглашение, предусматривавшее помощь России монгольскому правительству в сохранении автономии, формировании вооруженных сил, недопущении китайских войск и колонистов в страну.

В конце 1912г. посланец Далай-ламы Агван Доржиев начал в Урге переговоры с и.о. министра иностранных дел Монголии, великим ламой Рабданом о заключении тибето-монгольского договора. 11 января 1913 г. договор был подписан. Во вступительной части его говорилось: «Монголия и Тибет, освободившись от маньчжурской династии и отделившись от Китая, стали независимыми государствами» [Кулешов, 1992, с. 204]. Далее обе стороны взаимно признавали независимость друг друга.

Тибето-монгольский договор 1913 г. не получил международного признания, в частности, со стороны Великобритании и России. Но сам он свидетельствовал о стремлении правительства Далай-ламы XIII добиваться такого признания.

Переговоры представителя Далай-ламы в Петербурге и позиция невмешательства царского правительства

Из Урги Доржиев направился в Петербург и в феврале 1913 г. передал в правительство России два письма Далай-ламы и «Памятную записку о положении Тибета». Далай-лама просил о признании независимости Тибета и Россией, и Англией. Он предлагал направить английских и русских дипломатических представителей в Лхасу. Царское правительство оставило это обращение без ответа.

Причиной пассивности политики России являлось нежелание царского правительства в случае активного русского вмешательства в дела Тибета иметь конфликт с Англией. Однако была и еще одна причина, на которую весьма справедливо, на наш взгляд, указывает Н.С.Кулешов: «...невмешательство царского правительства в тибетские дела объясняется опасением чрезмерного усиления влияния Далай-ламы среди буддистов, проживающих в России, которое английское правительство могло бы использовать в своих целях» [там же, с. 187]. {223}