Теории инстинктов, влечений, потребностей и мотивов

Систематическому изучению человеческой мотивации предшествовали попытки психологов прошлого столетия исследовать этот феномен. Ученых уже давно интересует проблема мотивации. Многие из них пытались выявить фундаментальные инстинктивные тенденции, характеризующие человеческую сущность. Например, сформулированные в XX веке идеи о том, что человек стремится максимизировать выгоду (Savage, 1954) или что человек инстинктивно агрессивен (Lorenz, 1966), восходят к высказанным задолго до этого идеям Томаса Гоббса и Адама Смита.

В психологии конца XIX века главным конструктом использовавшимся для объяснения мотивированных действий служило понятие инстинкта. Этой точки зрения придерживался Джемс (James, 1890), который считал, что значительную часть поведения можно объяснить инстинктивными импульсами. Он отверг обобщенные, абстрактные конструкты (например, инстинкт самосохранения) и предложил выделять довольно большое количество частных инстинктивных тенденций (например, инстинкт сосания, кусания, плача, ярости, страха, игры, творчества). Впоследствии Мак-Даугалл (McDougall, 1908) предложил теорию, несколько отличающуюся от теории Джемса. Джемс считал, что инстинкты действуют относительно рефлексивно, тогда как Мак-Даугалл подчеркивал направленность инстинкта на какую-то цель. Инстинкты различаются по тому, на что они направлены. Мак-Даугалл также предложил классификацию инстинктов.

Одни современные теории согласуются с ранними представлениями об инстинктах, другие - нет. Представители эволюционной психологии (Barkow et al„ 1992;Buss, 1997b, 1999a, b) разделяют взгляды Джемса, указывая на существование множества инстинктов. Как отмечалось, в эволюционной психологии поведение объясняется наличием предмето-специфических психических модулей. Поскольку все модули сформировались в процессе эволюции для решения каких-то конкретных адаптивных задач, каждый из них лежит в основе отдельных мотивов, то есть, отдельных стратегических тенденций. Эта точка зрения противостоит попыткам объяснить разнообразные социальные действия небольшим количеством глобальных мотивов (ср. Buss, 1997a, b; Pyszczynski, Greenberg, & Solomon, 1997). С другой стороны, в социокультурных психологических исследованиях были выявлены значительные кросс-социокультурные вариации в мотивационных процессах (Kitayama & Markus, 1999). Кажущийся универсальным мотив повысить самооценку оказывается значительно менее универсальным, если учитывать особенности представителей азиатских культур, в которых в качестве важного механизма саморазвития поощряется самокритика, а не повышение самооценки (Heine et al., 1999; Kitayama et al., 1997). Кажущаяся универсальной связь между предоставлением права осуществлять личный выбор и «внутренней мотивацией» (например, Deci & Ryan, 1985) оказывается менее универсальной, если учитывать данные о том, что представители азиатских культур более мотивированы в своей деятельности, когда выбор осуществляют не они сами, а авторитетные лица, которым они доверяют (lyengar & Lepper, 1999). Такая вариабельность заставляет усомниться в целесообразности самой попытки разработать универсальную классификацию человеческих инстинктов.

Еще один недостаток теорий инстинктов заключается в том, что без какой-либо аргументации в них игнорируется один из важнейших вопросов психологии личности - вопрос индивидуальных различий и внутрииндивидуальных вариаций в мотивационных тенденциях. Инстинкты - это стабильные атрибуты живого существа, однако поведенческие тенденции людей изменяются от момента к моменту, от ситуации к ситуации и от одного жизненного этапа к другому. Инстинкты - общие для всех, но вариации в поведенческих тенденциях часто оказываются сугубо индивидуальными. Психологии личности и мотивации нужно нечто большее, чем классификация базовых инстинктивных потребностей.

Теории влечений и потребностей. На последующих этапах психологи стали широко использовать теории влечений (drives). Мотивация объяснялась с точки зрения влечений в таких разных теориях, как психоанализ (Freud, 1923) и поведенческая теория Халла (Hull, 1943). По Халлу, влечения - это неспецифические энергетические источники действия; они обеспечивают поведение энергией, но не задают ему направление. Направленность поведения зависит от привычек, которые отражают прижизненный опыт, полученный в результате ассоциативного научения. Таким образом, поведение - это мультипликативная функция от влечений и привычек. Обратите внимание, что влечение понималось Халлом как нечто более гибкое, чем инстинкт, поскольку влечение может заряжать энергией любые действия, в зависимости от структуры привычек.

В середине XX столетия теории влечений, подобные теории Халла, играли в психологии весьма важную роль. Но в итоге они столкнулись с концептуальными трудностями и потеряли свою популярность. Как и попытки выявить базовые инстинкты, попытки объяснить все разнообразие человеческих мотивов небольшим количеством базовых влечений вызвали недоверие. Предложенная ранее Фрейдом теория влечений, имеющих биологическую основу, была подвергнута критике, поскольку в ней не было места мотивам, социальным по своему происхождению и по своей природе. В дальнейшем теоретики расширили диапазон мотивационных факторов. Особого внимания заслуживают работы Генри Мюррея (Murray, 1938), который объяснял мотивацию потребностями.

С точки зрения Мюррея (Murray, 1938), потребность - это психическая сила, порождающая организованную деятельность. При активации потребности человек ищет и обращает внимание на определенные типы ситуаций. Потребности могут фиксироваться, формируя устойчивые мотивационные тенденции человека. Понятие потребности отличается от понятия влечения тем, что потребности не всегда направляют деятельность в направлении снижения напряжения. Согласно теории потребностей Мюррея, человек может допускать нарастание напряжения, а не стремиться к немедленному избавлению от него, с тем чтобы увеличить удовольствие от последующего его снижения. Холл с соавторами (Hall et al, 1998) приводят в качестве примера прелюдию сексуальных отношений.

В любой теории потребностей встает вопрос о базовых потребностях. Мюррей дает на этот вопрос прямой ответ, предлагая свою классификацию потребностей. Она включает в себя первичные потребности, соответствующие физическим нуждам (потребность в воздухе, в воде, в пище, в сексе, в избегании боли и т. д.), и вторичные потребности, связанные с социальной жизнью (например, потребность в принадлежности к группе, в автономности, в доминировании, в порядке и, что особенно важно в данной главе, - в достижении).

Классификация потребностей, предложенная Мюрреем, подвергается критике, что неизбежно для любой рационально построенной классификации потребностей. Что дает основания называть перечисленные Мюрреем потребности «базовыми»? А что можно сказать о потребностях, не включенных им в список? Например, не является ли первичной потребность во сне? Неужели в перечень вторичных потребностей нельзя внести потребности в привязанности или потребность в новизне? Проблема состоит не во включении или невключении в список той или иной потребности, а в отсутствии объективного критерия этого включения. Еще одна проблема состоит в невозможности объяснения наблюдаемого поведения с точки зрения глобальной системы потребностей. Связь между поступками и потребностями не всегда ясна. Определенный поступок, например участие в спортивном состязании, может быть, в принципе, мотивирован целым рядом разнообразных потребностей (в достижении, в принадлежности к группе, в доминировании и т. д.). Эта проблема типична для многих теорий, в которых постулируется универсальная система потребностей, мотивов или тенденций, но не выделяются конкретные процессы, связывающие элементы системы с определенными действиями, и не предлагаются методологические средства однозначной верификации этих связей.

В теоретическом плане было бы более целесообразным не перечисление потребностей, а разработка интегрированной системы потребностей, объясняющей взаимосвязи между ними. Автор наиболее известной в психологии модели такого рода - Абрахам Маслоу (Maslow, 1954). Согласно его иерархической модели, высшие потребности актуальны лишь при удовлетворении потребностей более низкого уровня. Начиная с нижних ступеней, человек переходит от стремления удовлетворить физиологические потребности (например, в пище, во сне) к стремлению удовлетворить потребности в безопасности, в любви и принадлежности к социальной группе, а также в самоуважении. Наконец, человек, достигший высшей ступени иерархии, руководствуется потребностью в самоактуализации, то есть потребностью реализовать себя и актуализировать свой потенциал (Maslow, 1954).

Теория Маслоу доказала свою практическую ценность. Например, преподаватели и менеджеры использовали ее для организации обучения и работы таким образом, чтобы деятельность учащихся и сотрудников учреждений была ориентирована на мотивы личностного роста, а не просто на элементарные потребности. Однако, как и другие теории потребностей, модель Маслоу - недостаточное основание для анализа личностных переменных в мотивации. Затруднения вызывает точное установление процессов и механизмов, связанных с каждой из потребностей. Кроме того, с помощью этой модели трудно объяснить случаи, когда человек одновременно руководствуется мотивами и высших и низших уровней. Наглядной иллюстрацией служат исторические примеры, когда люди во имя целей высшего порядка, например религии или национализма, совершали предосудительные поступки.

Мак-Клелланд и Аткинсон. Исторически сложилось, что недостатки теорий потребностей побуждали к созданию концептуальных альтернатив. В середине XX века в этом плане были достигнуты большие успехи благодаря работам Дэвида Мак-Клелланда и Джона Аткинсона. Отталкиваясь от концепции Мюррея о потребности в достижении, Мак-Клелланд первоначально исследовал мотивацию достижения в том виде, в каком ее можно оценить в лабораторных условиях, и в том виде, в каком она проявляется на глобальном уровне в экономическом благосостоянии наций (McClelland, 1961). В своих дальнейших работах Мак-Клелланд сформулировал теорию, выделив три базовых мотива: мотив достижения, принадлежности и власти (McClelland, 1985). Каждый мотив охватывает противостоящие друг другу желания и страхи. Достижение подразумевает стремление к успеху и страх неудачи. Принадлежность к группе объединяет стремление к защите и страх отвержения. Потребность во власти включает стремление к доминированию и страх зависимости. Люди различаются по относительной силе каждой из мотивационных ориентаций, а ситуации различаются по тому, насколько они стимулируют тот или иной мотив. Таким образом, в рамках теоретической системы Мак-Клелланда можно рассматривать и индивидуальные различия, и внутриличностные вариации в когнитивной и поведенческой сферах. С точки зрения Мак-Клелланда, мотивы приобретаются, являясь результатом главным образом детского опыта и процессов социализации (McClelland, 1985).

Особое внимание Мак-Клелланд уделил мотиву достижения. Он использовал тест тематической апперцепции, отслеживая фантазии и свободные ассоциации, отражающие индивидуальную ориентацию на достижение. Особенно интересная особенность его работ - то, что он признавал как индивидуальные различия, так и социокультурные вариации в потребностях в достижении. Стремление к достижению у представителей той или иной культуры зависит от типичных в данной культуре процессов социализации и способов воспитания. Вероятно, в странах, где поощряются автономия и личные достижения, экономическое развитие происходит быстрее. Мак-Клелланд исследовал эту возможность, сравнив экономическое развитие в странах, где преобладает протестантская трудовая этика, с экономическим развитием в католических странах, где большее значение придается семейным мотивам и мотивам, связанным с группой. В исторической ретроспективе эти предположения о специфике культурных норм, о мотивах достижения и об экономическом развитии весьма сомнительны. Несмотря на преобладание протестантской трудовой этики и ориентации на достижение, в 1970-1980-х годах США пережили экономический спад. В тот же период экономика Японии и другие юго-восточные страны, несмотря на преобладание в них коллективистских норм, находились на подъеме, а это противоречит тому, что можно было бы предположить, опираясь на теорию Мак-Клелланда. Мак-Клелланд сам впоследствии признал (McClelland, 1985), что различия, подобные различиям между протестантскими и католическими нациями, значительно меньше, чем изначально считалось, или даже вообще отсутствуют.

Сходный подход к мотивам достижения был предложен Джоном Аткинсоном, который добавил к теории мотивации два существенных момента. Во-первых, проанализировав работы предшественников (Lewin, 1935; Tolman, 1932), он создал концепцию ожидания-значимости: человек действует в том случае, если ожидает, что ему удастся достичь поставленных целей, которые он воспринимает как субъективно значимые. Таким образом, Аткинсон вводит в психологию мотивированного выбора понятие субъективной оценки, заменяя им понятие объективных возможностей и выгоды. В отличие от теорий влечений его модель ожидания-значимости удачно отражала такие свойства человеческой мотивации, как целенаправленность и ориентированность на будущее. Во-вторых, Аткинсон признал, что действие обычно отражает разумный компромисс между позитивными и негативными стимулами и ожиданиями. Риск влечет за собой успех или неудачу. Итак, мотивация достижения отражает сочетание: 1) мотива достижения успеха и субъективной вероятности успеха с 2) мотивом избегания неудачи и субъективной вероятностью неудачи (Atkinson, 1964). Важно отметить, что в своей модели Аткинсон проводил различие между мотивацией и мотивом. Мотивация - это состояние, являющееся результатом совместного влияния стимулов, связанных с успехом и с неудачей, и ожидания успеха или неудачи. Мотив же - это предрасположенность стремиться к позитивным и негативным стимулам определенного рода.

Аткинсон предложил математическую модель мотивации. С его точки зрения, общая сила тенденции заниматься деятельностью, ориентированной на достижение, или избегать ее является функцией от силы мотивов, ожидаемой вероятности успеха и значимости побудителя. Однако значимость побудителя не выступала для Аткинсона в качестве самостоятельной детерминанты, поскольку он считал, значимость обратной функцией от вероятности успеха, то есть человек особенно ценить успех при решении сложных задач. Хотя предположение об обратной связи между вероятностью и значимостью было целесообразно с математической точки зрения, оно умаляло уникальную роль субъективной значимости в мотивации (Eccles, Wig-field, & Schiefele, 1998). В последующих работах, проведенных в рамках теории ожидания-значимости (Eccles et al., 1998; Feather & Newton, 1982), была признана важность фактора значимости в мотивации достижения.

Несмотря на этот недостаток, теория Аткинсона получила эмпирическое подтверждение, в частности в отношении предположения о том, что лица с разной силой мотивов будут в разной степени предпочитать трудные/легкие или крайне трудные задания (Weiner, 1992). Модель Аткинсона широко использовалась на протяжении 60-х годов XX века. Разграничение мотивов, связанных с успехом, и мотивов, связанных с неудачей, послужило основой для многих современных концепций и исследований, например для теории целей и процессов саморегуляции, связанных с личным успехом/избеганием вреда или смущением (Grant & Dweck, 1999; Elliot & Harackiewicz, 1996; Elliot & Church, 1997; Elliot & Sheldon, 1998; Higgins, 1997, 1999).

Несмотря на все свои достоинства, теории «ожидания-значимости» не смогли стать прочной основой для анализа человеческой мотивации. Одна из проблем состоит в невозможности согласования мультипликативной математической модели выбора с результатами исследования процесса принятия решения, полученными в рамках когнитивной психологии. Ограниченная способность человека к переработке информации делает затруднительной, если вообще возможной, максимизацию выгоды, о которой говорит Аткинсон. Как утверждает в своих классических работах Симон (например, Simon, 1983), рациональный выбор подразумевает такие субъективные процессы, как «довольствование», или принятие решения, которое в данных обстоятельствах просто приемлемо. Тверски и Канеман (Tversky & Kahneman, 1982) обнаружили, что решения людей часто нарушают математические аксиомы выбора. Люди по-разному реагируют на объективно одинаковые приобретения/потери, а также бессистемно реагируют на события, связанные с чрезвычайно высокой или низкой вероятностью (Kahneman & Tversky, 1979). Многие современные исследователи сочли бы мультипликативную модель выбора в теории достижения математической абстракцией, не способной отразить процессы принятия решения у реальных людей, которые должны принимать решения быстро, в стрессовых обстоятельствах и при наличии когнитивных ограничений, обусловленных возможностями рабочей памяти.

Эмпирические данные также позволяют поставить под сомнение исходные предположения универсальной системы «ожидания-значимости». Шах и Хиггинс (Shah & Higgins, 1997) проанализировали индивидуальные различия в выполнении заданий на достижение в естественных и лабораторных условиях. Когда испытуемые рассматривали задания с точки зрения возможных достижений, теория «ожидания-значимости» оказывалась хорошим предиктором выбора. Однако когда испытуемые рассматривали те же задания с точки зрения риска, которого им необходимо избежать (например, риск профессиональной неудачи из-за плохих результатов), модель «ожидания-значимости» не работала (Shah & Higgins, 1997). При наличии риска человек склонен считать, что он должен достичь цели любой ценой. Таким образом, ожидание оказывается менее важной детерминантой поведения и теория «ожидания-значимости» не позволяет сделать точный прогноз (Higgins, 1997). Кул (Kuhl, 1986) также сообщает об индивидуальных вариациях в тенденции регулировать свои действия в соответствии с информацией, связанной с ожиданиями, и информацией, связанной со значимостью; как он отмечает, эти вариации нарушают исходное положение модели «ожидания-значимости», касающиеся того, что ко всем людям применимо единое правило сочетания подобной информации.

В целом, классические теории «ожидания-значимости» страдают недостатком, который по мере развития психологии становился все более очевидным. Теория Аткинсона (Atkinson, 1964) и другие теории «ожидания-значимости» его эпохи (например, Heckhausen, 1967) были когнитивными в том смысле, что в них анализировались субъективные представления и динамические психические процессы. Но в них обычно не уделялось внимание конкретным механизмам переработки информации, посредством которых формируются и модифицируются ожидания. В этих теориях просто не использовалась информация, полученная современной когнитивной психологией в отношении психических репрезентаций, рассуждений и выводов. Создателей этих теорий не в чем винить, поскольку, конечно же, многие открытия в когнитивной психологии были сделаны уже после того, как были сформулированы основные положения рассмотренных концепций.

Наконец, недостатком теорий «ожидания-значимости» можно считать то, что в них подчеркивается важность ожиданий в отношении среды и сравнительно мало внимания уделяется представлениям человека о собственном Я. Эти представления крайне важны не только потому, что влияют на поведение, но и потому, что влияют на ожидания, анализируемые в теориях «ожидания-значимости» (Bandura, 1991b). Ожидания человека в отношении возможных событий в значительной мере зависят от его представлений о том, способен ли он достичь результатов, достойных поощрения. В современных подходах к проблеме личности и мотивации делается больший акцент на представления о Я.