Человек Западноевропейского Средневековья

Одно из наиболее сложных и противоречивых явлений средневековой западноевропейской цивилизации это менталитет человека той эпохи. Он не только отразил саму эпоху с ее катаклизмами, резкими контрастами, войнами, эпидемиями, жестким социальным делением, но во многом определил индивидуальное лицо своей эпохи и выступил предпосылкой для становления нового типа человека в Раннее новое время. Человек западноевропейского Средневековья - это человек общности, вне зависимости от того к какой общности он принадлежал, был аристократом или крестьянином. Свобода воспринималась как гарантированный статус в обществе. Личность, индивидуальность как самостоятельная ценность стала провозглашаться лишь во времена Возрождения. Корпоративные нормы и ценности, традиции и ритуалы поведения (вплоть до предписанного типа одежды), подкрепляемые христианским мироощущением, считались превалирующими над личными желаниями. И в то же время именно Средневековье было временем необузданных личных желаний, пылких страстей, резких контрастов эмоций и чувств, временем взлета мысли, разрывавшей круг привычных представлений и традиций.

Мир человека того времени, казалось бы, соединил несоединимое. Проповедь христианского милосердия и беспощадность войн и публичных казней, жажду чуда и страх перед ним, стремление оградиться от мира стенами собственного дома и движение тысяч рыцарей, горожан и крестьян в неизвестные земли для освобождения Гроба Господня. Крестьянин мог искренне бояться Страшного суда за грехи и каяться в них и в то же время неистово предаваться самому буйному разгулу во время весенних праздников плодородия, очень далеких от норм христианской морали. Духовные лица с подлинным чувством могли служить Рождественскую мессу и открыто смеяться над хорошо известными им пародиями на церковный культ и вероучения, на псалмы и молитвы, включая Pater noster и Ave Maria. Более того, те же священнослужители частично использовали их в празднике дураков, который шел по календарю за Рождеством и проводился в том же храме. Рыцари лили слезы и даже падали в обморок при виде своей Прекрасной дамы, но, отправляясь в поход, они надевали на жен железный пояс целомудрия и были безжалостны к женщинам завоеванных городов. Страх человека перед смертью и Божьим судом, чувство неуверенности, порой трагичности бытия соединялась с определенным карнавальным мироощущением, которое находило свое выражение не только в самих городских карнавалах, где человек обретал ощущение раскованности, где упразднялись иерархические и сословные преграды, но в той смеховой культуре, которая пришла в Средневековье из античного мира, сохранив по сути, языческий характер в мире христианства.

Христианское мироощущение и яркое эмоциональное восприятие мира способствовало тому, что человек порой столь же реально воспринимал мир, окружавший его, как и мир потусторонний. Рай и ад для него были так же реальны, как собственный дом. Мир воспринимался в противоречивом двуединстве, и человек искренне верил, что он может воздействовать на него не только вспахав землю, чтобы получить урожай, но совершив молитву или прибегнув к магии, которая была весьма распространена и среди аристократов, и среди простолюдинов. С этим связана и символичность мировосприятия средневекового человека. Она выражалась не только в том, что символы были значимой частью средневековой культуры. От креста как символа спасения, рыцарского герба, как символа рода и достоинства, до цвета и покроя одежды, который соответствовал и жестко приписывался представителям различных социальных групп. Для средневекового человека многое в окружающем мире было символами божественной воли или неких мистических сил, вера в которые имела своим началом языческое прошлое. Не случайно столь большое внимание уделялось снам, видениям, толкованию различных предзнаменований.

Естественно, что абстрактного человека средневековья не существовало. В обществе, четко поделенном на сословия, была значительная разница между мировосприятием и жизнедеятельностью крестьянина, горожанина, рыцаря, короля, духовного лица. Не случайно мы говорим о средневековой рыцарской культуре, городской культуре и т.д. Однако все сказанное по-разному, но было характерно и для рыцаря, и для крестьянина, и для горожанина. Все эти люди жили неспокойной, но яркой и эмоциональной жизнью, где было место и трагедии, и празднику, и смеху, и смерти. Они не были невежественны, необузданны и примитивны. Это были люди своей цивилизации, которые в трагическом диссонансе соединили в себе человека цивилизаций предыдущих и предтечу человека будущего Нового времени.