CAPITOLO PRIMO – IL RISVEGLIO

ДОРОГА БЕЗ ВЫХОДА

История о любви и дружбе

Автор: Роберто Борзеллино

Переводчик: Кристина Жарикова

ГЛАВА ПЕРВАЯ – ПРОБУЖДЕНИЕ

Приглушенный шум, я резко открыл глаза, безудержный гул доносился с улицы, но речь была странной, с сильным акцентом, который я безуспешно пытался понять, перевести. Возможно, это происходило, потому что я только проснулся или же проснулся только мой мозг и выдумывал странные ситуации, давая мне понять, что следует еще поспать. Одно мгновение и эта мысль уже рассеялась: в этом времени, в этих условиях не было великолепия, которое смогло бы дать заснуть мне снова. Я мог сделать только одно: встать, добраться до кухни и приготовить вкусный кофе. С кофе в руках, когда пытался вспомнить в каком направлении идти, я до сих пор слышал эти голоса, доносившиеся с улицы, тон которых становился все более ярым и резким; да, сейчас я хорошо различал их, это были две женщины, спорившие на улице, возможно, чтобы привлечь внимание любовника, или из-за простой рассеянности на дороге, выясняя, кому принадлежит право первоочередного движения.

С этой мыслью в голове, неохотно, я встал с кровати и внимательно искал тапочки: «А, вот один, и второй, что за невезение, когда оно закончится?», возможно, запрятались куда-то, может, стоят под тумбой, или, что более вероятно, под кроватью, далеко, там, где особенно тяжело их достать, и приходится брать трость, чтобы вытащить их. Этим утром мое пробуждение было грубо нарушено и, конечно, не способствовало улучшению моего ужасного настроения. Я сидел на правой стороне кровати, мои босые ноги стояли на полу, небольшая дрожь заставила меня встряхнуться, и я резко встал, и, несмотря на мысли о кофе, события на улице все еще нагло сидели в моей голове. В одном тапке, слоняясь без дела как хромой старик, я направился на кухню, не услышав ни одного голоса с улицы.

Странная тишина, казалось, овладела домом; ни одного звука не доносилось до моих ушей, будто весь шум вокруг вдруг приглушили. Интуитивно я перевел взгляд на большие белые часы, висевшие высоко в центре стены, своими черными стрелками предупреждавшие меня, что осталось пару минут до семи утра. С неохотой я повернулся к окну, аккуратно отодвинул занавеску, чтобы меня никто не узнал; я всегда жил на втором этаже и несложно было заметить мое красивое итальянское лицо. Любопытство взяло верх, и я внимательно пытался найти двух женщин, которые этим утром очень громко и несвоевременно похитили меня из объятий Морфея.

Каково было мое удивление: улица была пустая, безлюдная, и я смог заметить лишь какую-то тень, что удалялась от меня быстрыми шагами, возможно, чтобы попасть на трамвайную остановку на другой стороне улицы. «Куда исчезли эти две сумасшедшие» - повторял я себе – в то время как эспрессо опьяняло своим запахом всю кухню. Я сделал глоток и почувствовал себя полностью бодрым и возрожденным; только сейчас я начал понимать, почему не смог перевести эти фразы, эти странные слова с акцентом и все сразу прояснилось. Эти женщины говорили на русском. Я был в тысяче километров от дома, в далеком, затерянном месте, среди одинаковых многоэтажных домов, которые я мог различать лишь по нечеткому цвету на фасадах стен, которые выцвели от времени и холода.

Я сидел на кухне с чашкой кофе в руках, и глубокая меланхолия схватила меня за горло, сдавила грудь. Я осмотрелся вокруг, меня окружали обои; каждая комната этой квартиры была обклеена ужасными узорами безобразного цвета, едва похожего на бледно-желтый, без всякого изящества, экспозиции и красоты.

Казалось, что время вдруг остановилось в шестидесятых годах, и все осталось прежним, как при расцвете коммунизма. Сейчас мои воспоминания лишь надменно давили на меня и тысячи мыслей свирепо стекались в моей голове. Я был в Минске, в Беларуси.

Но почему я оказался в этом месте, так далеко? «Что меня заставило уехать и оставить все, родных, друзей, сына?».

Потерянным взглядом я смотрел на дно чашки, наблюдая за маленькой каплей кофе, которая медленно скатывалась вдоль краев и вдруг проскользнула ко мне, как в фильме, словно это был крах всей жизни. С детства я мечтал реализоваться, у меня была цель, которая казалась мне уже почти недостижимой, как вершина Гималаев; уже в то время она казалась мне ясной и на классический вопрос родителей и родных: «Кем ты хочешь стать?», я отвечал не так, как все ожидали – когда вырасту, я стану адвокатом, врачом или инженером – менее банально и с долей наивности и смелости, я отвечал: «когда вырасту, я буду писать романы, чтобы рассказывать истории и создавать всегда новых персонажей».

Я не ощущал себя умнее других ребят моего возраста, но чувствовал желание сделать что-то отличное от «нормы», что-то, к чему, как мне казалось, у меня был талант – писать книги – и я понял это сразу. Уже во втором классе мне было мало четырех страниц в тетради, чтобы закончить тему по итальянскому и, довольно часто, после того как я получал свои десять, учитель «заставлял» меня ходить по классам, где, с большой досадой и долью стыда, я должен был читать свои строки, громко скандируя каждую фразу, чтобы все смогли услышать мои мысли, мою фантазию, изобретенных мной персонажей.

Я повторял эту процедуру много раз за время моих первых лет в школе и чувствовал, как во мне поднимается бунт и скука от постоянных походов по классам. Все чаще я пытался избавляться от этой «пытки», от этого почти физического насилия, изобретая все более разнообразные и причудливые отговорки, но не всегда это удавалось. Из разговоров преподавателей я улавливал их восхищение и изумление, в то время как мне все казалось излишним, почти безумным. Тогда они не понимали, как мальчик может выражать такую экспрессию, иметь такое бурное воображение и, что было наиболее обескураживающим для них, не делать никаких грамматических ошибок.

Безусловно, сначала я испытывал большое счастье и гордость, особенно думая о моей маме, потому что мог рассказать ей в мельчайших подробностях о своем школьном эксперименте и показать ей десять баллов, поставленные ручкой внизу листа. В такие моменты я мог прочитать огромную радость на ее лице, ее глаза говорили «я родила гения». Но со временем становилось тяжелее и сложнее выдерживать все, я не был мальчиком, которому нравилось выставляться напоказ, и быть первым в классе, увеличивая «популярность» среди девочек, наоборот, я чувствовал груз ответственности быть «впереди планеты», составлять и писать оригинальные темы и, главное, без ошибок. К сожалению, уже в этом возрасте, мне пришлось понять самому, что в реальной жизни даже дети могут быть очень жестокими и, я понял, что не всегда можно демонстрировать свой талант, не навлекая зависть и ревность, или какую-то другую реакцию или ответ. И это произошло.

Сейчас воспоминания стали более призрачными в моей голове и будто во сне наяву я продолжал проживать эти моменты вновь и мог почти ощущать, как легкий весенний бриз касается моей кожи. Я вспоминал именно эти школьные дни, когда выходя из школы, меня остановила небольшая группа других ребят; все они были учениками старших классов, которые, не выбирая слов, требовали, чтобы я перестал писать такие сложные и разнообразные сочинения. Они объяснили мне, что почти все время учителя заставляют их писать «творческие сочинения» и все уже устали от этого. Они обозначили решение всех школьных проблем, и их единственным желанием было вернуть «нормальные старые уроки». Если я не перестану так писать, они накажут меня более жестоким способом, они бросят меня в глубокую яму и отдадут на растерзание своим разъяренным собакам. Самый старший из них, в качестве напоминания, сильно ударил меня кулаком в нос, чтобы убедить меня в серьезности происходящего и что это не пустые угрозы.

С того момента мое «литературное творчество» упало в качестве и оригинальности, и иногда я набивал их уместными и грубыми грамматическими ошибками. К каждому написанию я подходил осторожно и не впадал в крайности, во избежание быть обнаруженным и, в конце, удовлетворить желание: голод. Благодаря этому «маленькому трюку» и моим большим стараниям прекратилось даже «нездоровое» внимание моих учителей и, спустя какое-то время, все вернулось в норму. Последнее унижение мне довелось испытать в тот день, когда учителя вызвали в школу моих родителей, но в этот раз, чтобы поговорить о моем «школьном регрессе», а не о моих успехах. Я до сих пор помню изумленное лицо моей мамы, когда ее убеждали в стремительном упадке моих литературных способностей.

Вскоре я приспособился к новой ситуации в школе и, несмотря на сильное сопротивление моральных устоев (мне приходилось обманывать и лгать самым любимым людям), я никому не рассказал свой секрет, даже моему самому верному другу, я был скрытным, это было глубоко внутри меня. Хотя это был первый негативный опыт в моей жизни, в дальнейшем мне пришлось столкнуться и решать другие проблемы, более сложные и тяжелые.

Не спеша я поставил чашку в раковину, пытаясь отдалиться от всех воспоминаний, до сих пор таких неприятных, и с неохотой я направился в спальню. Мне захотелось снова посмотреть в окно, чтобы найти там новую цель, лучший способ, чтобы различать всех этих людей, которые быстрым шагом переходят дорогу, разделяющую все эти большие мрачные многоэтажные дома, которые стояли в ряд, один за другим, как бравые солдаты.

Это был один из тех редких случаев, когда я пытался представить себе лица и глаза женщин, которые как большие муравьи, абсолютно одинаковые жили в этом доме. Я мог наблюдать за ними, заглядывая в их окна, когда они, как тени, переходили из комнаты в комнату, закрывая белые и прозрачные занавески от бесцеремонных глаз соседей. Я представлял их суетящимися на кухне, очень занятыми приготовлением завтрака для детей и мужей. Из подъезда я увидел женщину, которая быстрым шагом, укрываясь от холода и сильного ветра в своем узком пальто, спешила к трамвайной остановке.

Я думал и осознавал, что в течение моего пребывания в Минске, я до сих пор не знаком ни с кем из моих соседей, кроме тех немногочисленных людей, которым меня представила моя милая и любезная хозяйка квартиры. Казалось, что на лицах всех этих людей было напечатано грустное и уставшее выражение, которые уже не надеялись на лучшее будущее.

Некоторые девушки, которых я встретил в центре, поведали мне их главное желание: познакомиться и выйти замуж за иностранца, возможно, за мужчину, который, как я, сможет увезти их жить в красивый итальянский город на берегу моря. Сейчас, когда я жил в этом изолированном месте, не имея ясного будущего, я понимал, насколько велико было их желание уехать в Италию, и понимал их любовь к этому далекому месту, с богатой историей, памятниками, чарующими панорамами, великолепным климатом и вкуснейшей едой. Все, что с Минском нельзя даже сравнить. Несмотря на то, что я часто бывал в центре, я никогда не испытывал мурашек или дрожи внутри от красоты парка, статуи или театра. Все казалось банальным и безвкусным, будто ты ешь блюдо без заправки, но выбор жить в этом месте вовсе не был случайным, потому что этот город хорошо подходил моему душевному состоянию и ничтожности моей жизни.

Сейчас мне не удается обойтись без мыслей о море, о бризе, который ласкал меня каждый раз, когда я гулял вдоль берега в Салерно, и я чувствовал безудержное желание вернуться домой, чтобы любоваться этим совершенным голубым цветом южного побережья Италии, где даже зимой солнечные лучи согревают сердце. Чем больше я цеплялся за эту мысль, тем больше я боялся навсегда остаться в Минске, быть погребенным под эту холодную, ледяную землю, вследствие внезапного инфаркта по причине глубокой дыры в моей душе. Я часто волновался, потому что понимал, что больше не увижу мест моего детства, давних друзей и всех близких мне людей, вместе с моим любимым сыном. Это место казалось мне ледяной пустыней, необъятной и бесконечной, полностью открытой и подверженной всем непогодам, с нескончаемым сильным, ледяным ветром, который непрерывно дул и завывал сквозь окна домов.

Но я не мог жаловаться на судьбу, потому что сам решил переехать в Минск, без какого-либо принуждения. Мне нужно было лишь немного времени, чтобы оправиться и иметь возможность начать новую жизнь.

Я понимал, что этот новый день начался странно и, возможно, для меня пришло время провести черту под моей жизнью. Мне уже было почти пятьдесят и, вместо того, чтобы стать известным писателем романов, я превратился в писателя в тени, в писателя-призрака, которому платили за написание статей и историй, которые потом будут опубликованы другими. Это была неприбыльная работа, к тому же, не приносящая большого профессионального удовлетворения и, время от времени, я пытался подрабатывать жалкие деньги, работая корректором черновых вариантов в некоторых издательских домах. Так перед моими глазами проносились слова, написанные другими, тех, кто всегда чувствовал себя писателем и, кто никогда не оставлял свою мечту, никогда не сдавался. Чем больше я читал и корректировал эти наброски, тем больше я отдавал себе отчет, что расточал много времени и весь мой талант гнался за мечтой других, особенно за мечтой моей мамы.

Я поступил в университет, чтобы осчастливить моих родителей, и выбрал факультет права, так как все, друзья и родные, говорили, что престижно быть хорошим адвокатом. Однажды я стал частью этого мира, и с каждым днем я чувствовал себя более тоскливо, как рыба без воды, в течение заседаний трибунала я развлекался, глядя на моих коллег, которые как голодные акулы, готовы были накинуться даже на свою мать, чтобы заполучить нового важного клиента. Посещая лекции по юриспруденции, я понимал, что нет торжества правосудия, а побеждают только те, кто смог сделать имя или завязать тесные дружеские отношения с очередным судьей. В течение многих лет я чувствовал себя неуютно в этой среде, и решил отдалиться от нее, освободиться от всех этих отвратных мне чувств. Но я был ограничен в принятии решения, потому что, несмотря на то, что мне было уже тридцать лет, я все еще жил в доме моих родителей и, когда смотрел им в глаза, я видел их радость, их гордость. Так, я передумал, заключил в ящик все мои планы, убегая от реальности.

Как обычно, верный случай в жизни произошел случайно и неожиданно: пришла любовь, которая, в миг, перевернула все и всех. За небольшое время я снова попытался перейти совсем другую дорогу: я был женат, и мы ждали ребенка. Я пытался отдалиться от мира, в котором я был до этого дня, и, решил уехать из Италии, чтобы начать новую жизнь. Я уехал в Санкт-Петербург, красивый русский город, возведенный Петром Великим на реке Нева, который заключал в себе смешение различных архитектурных стилей, в большинстве, европейского в центре и типичного русского на окраинах. Моя жена, русская, облегчила мне выбор и показала ту реальность, в которой, наконец, я чувствовал себя удобно. Вскоре мне посчастливилось найти работу преподавателем итальянского в школе недалеко от маленькой квартиры, которую мы разделяли втроем. Я чувствовал себя удачливым и счастливым, как никогда ранее, потому что сейчас, в свободное время, я мог заниматься написанием всего, что захочу: романов, небольших историй, стихов. Я мог писать и фантазировать на все темы, что были у меня в голове, вся та страсть, которая была внутри, нагло выходила и оживала на сотне листов.

К сожалению, как и все хорошие вещи, даже этот опыт закончился быстро по причине постоянных бытовых супружеских ссор. Это был конец моего брака, когда я решил вернуться в Италию, оставить эту маленькую квартиру и отказаться от жизни хорошего отца. В моем последнем воспоминании я стоял с чемоданами в руках, готовый к выходу, сжимая в руках моего все еще маленького сына, и шептал ему на ушко: «Твой папа тебя любит и однажды вернется за тобой, я тебе обещаю». К сожалению, я не смог сдержать обещание и это воспоминание продолжало преследовать меня, несмотря на то, что прошло много времени. Возможно, мое длительное пребывание в Минске было последствием множества неправильных выборов и чувств вины, которые до сих пор сидели внутри.

Я посмотрел на часы и увидел, что время прошло быстро: уже было почти восемь утра, а я до сих пор не включил компьютер. Мне нужно было срочно браться за работу, потому что у меня было еще много неоконченных дел. Прежде чем впасть в ежедневную рутину, я решил дать себе пару минут на прочтение последних новостей и открыл электронную почту. Впрочем, недавно мне удалось получить важное поручение в издательстве, и было жизненно необходимо завершить работу в назначенные сроки. Мне было необходимо откорректировать черновой вариант реформы для пенсионеров, долгая и скучная работа, которая забирала всю мою энергию. Однако, у меня была большая проблема, так как я должен был сдать откорректированный текст, который пойдет в печать, до конца месяца, но до сих пор я был занят другими делами и пренебрегал работой. Мне оставалось лишь несколько дней, чтобы выполнить условия контракта и сейчас я должен был срочно сконцентрироваться на этом, без иных размышлений и фантазий.

Я отдавал себе отчет, что если не сдам файл к установленной дате, не получу никакого вознаграждения, даже маленькой оплаты своего труда. Я очень нуждался в этих деньгах, потому что должен был платить за аренду комнаты. Я уже не оплатил в срок три месяца, но, к счастью, Ольга (так звали женщину, которая сдавала мне комнату в своей квартире), когда видела меня грустным и печальным, пыталась вытянуть меня морально, повторяя на своем неуверенном итальянском: «Роберто, не переживай по поводу оплаты, я уверена, что все изменится к лучшему». Я желал, чтобы она простила меня за все мои задержки, которые, скорее, стали ужасной привычкой, и я думал пригласить ее на ужин или купить ей букет цветов, которые она так любила: красных роз.

Ольга была милой и вежливой женщиной, с большими глазами миндального цвета, которые выдавали ее азиатские корни. Она родилась в Узбекистане, бывшей республике, которая была частью СССР, но она считала нужным уточнить, что ее мама была русской, и что наполовину она тоже русская. Ей было почти сорок лет, но ее красота все еще не была увядающей: видно, что она любила держать себя в форме, ухаживала за лицом и руками, всегда выглядела аккуратно.

Одним вечером, когда мы остались дома вдвоем, она выглядела абсолютно разбитой и опечаленной, и я спросил, не хочет ли она рассказать мне свою историю. Она рассказала, что была замужем за иностранцем более двадцати лет, за египтянином, который работал в Минске профессором университета, и с которым у них трое детей. Первые два ребенка были уже довольно взрослые, им было восемнадцать и четырнадцать лет соответственно, в то время как младшему сыну только исполнилось одиннадцать. Муж ее бросил и ушел из дома за два года до моего приезда: он говорил, что устал от семейной жизни, от монотонности города, который, после стольких лет, ему так и не удалось понять. На самом деле, ему никогда не нравился западный стиль жизни, весь напоказ, за все годы, проведенные с его красивой белорусской женой, он все чаще повторял, что не чувствует себя любимым и уважаемым. Затем, внезапно, он решил вернуться в Каир и работать там внешним консультантом в Египетском Музее, и забрал с собой двух старших детей.

Ольга, обнаружив исчезновение детей, после изначального шока, делала все, чтобы остановить мужа, но даже обращение в милицию не дало никаких результатов; в конце, она вынуждена была сдаться, не в силах превозмочь ситуацию, которая казалась больше и сильнее ее.

Хватило лишь несколько минут разговора, чтобы понять, что она очень сильная женщина. Ольга уверяла меня, что, на самом деле, до сих пор счастлива, потому что у нее есть маленький сын, и она отдавала все свое время и свою энергию, чтобы вырастить его по западному стилю жизни.

У маленького Амира было круглое, жизнерадостное лицо, с большими черными экспрессивными глазами, в нем таилась нескончаемая энергия и неутолимый аппетит; я часто слышал, как он повторял фразу на русском, обращаясь к Ольге: «Мама, я хочу есть».

Терпеливо, Ольга старалась исполнить все желания своего маленького принца, готовя для него различные изысканные блюда, несмотря на усталость после долгого рабочего дня, она отдавала себя целиком, чтобы помочь ему закончить домашние задания. Когда мамы не было дома, мне нравилось наблюдать как Амир блуждает по дому вместе со своими друзьями по дому; они проводили все время за телевизором, плэйстейшн или компьютерными играми, полностью забывая об учебе, и оставляя беспорядок во всей квартире. Маленький Амир очень увлекался музыкой и, после школы, проходил несколько километром пешком, чтобы попасть в музыкальную школу, которую он посещал три раза в неделю, чтобы совершенствовать свой музыкальный талант.

Неся большие убытки, маме удалось купить ему старое пианино, за которым Амир изобретал новые мелодии. Слушая, как он играет, Ольга тайком плакала, но это были слезы счастья, так как в эти моменты, она видела сына счастливым. Я испытывал большую нежность к «маленькому принцу», (его арабские корни выдавало его имя Амир), может, потому что я вспоминал своего сына, которого не видел уже много лет. Для него я стал как отец и иногда он просил меня поиграть с ним вместе на улице в снежки или покататься на санках с маленькой горки, которая по ночам замерзала во дворе.

Пока я размышлял о силе духа моей хозяйки, я решил открыть электронную почту и мой взор сразу же упал на заголовок письма, где в теме было указано имя и краткая фраза «Массимо, твой старый друг». Я был крайне удивлен, но эта фраза не оставляла никаких сомнений – это был Массимо, мой старый лицейский товарищ. Это имя мысленно занесло меня в прошлое, в те времена, когда все казалось возможным, когда, в шестнадцать лет, я думал что весь мир и будущее в моих руках. Прошло много времени, с тех пор как я слышал последние новости о нем, и сейчас мне была интересна цель его письма, и как он нашел адрес моей электронной почты.

Это было настоящее чудо.

Только некоторые людям, которым я доверял, знали мой почтовый адрес и они были на вес золота. Я думал, что моя изоляция, удаленность сможет защитить меня от всего и всех, но сейчас я чувствовал себя обнаженным, без какой-либо защиты. Это письмо преодолело тысячи километров, и сейчас оно было здесь, передо мной, приглашая с экрана компьютера открыть его, оно будто говорило мне «давай, прочти меня, ты не пожалеешь». Но более чем вид этого письма, меня пугало его содержание, которое могло вернуть меня в то время, снова открыть мои раны, которые, как мне казалось, уже зажили. Я намеревался удалить файл, потом меня одолела тоска и, вдруг я почувствовал, что моя нерешительность, которая была постоянной неприятностью в моей жизни, полностью овладела мной. К счастью, любопытство взяло верх, и я поспешил открыть письмо, надеясь, что там только хорошие новости, чтобы я мог смело встретить остаток дня, с ноткой энтузиазма.

Я пытался подсчитать, сколько лет прошло с нашей последней встречи: много, слишком много, чтобы вспомнить. Я не мог забыть беспечность школьных лет, знаменитые 80-е, когда все надежды были еще нетронуты, и все казалось возможным. Я жадно прочитал содержание письма: это был Массимо, с его характерным стилем, с долей иронии и грусти, и я, наконец, понял, как он меня выследил.

Он «случайно» попал на страницу Фэйсбук моей сестры и, как пораженный молнией, по дороге в Дамаск, он добавил ее в контакты, попросив дать мой электронный адрес, сказав, что ему будет очень приятно возобновить старые контакты со мной. Он рассказал мне, что не смог реализовать свои мечты стать артистом, стать известным певцом, хотя у него были очень большие надежды. В музыке ему не удалось найти тот звук, ту секретную ноту, которая бы позволила ему создать шедевр, которая бы вознесла его на небосклон итальянской музыки.

Я продолжал читать и, наконец, узнал, чем Массимо занимался после окончания школы. Он писал, что переехал в Милан на некоторое время, благодаря компромиссу со своими родителями: иначе говоря, он должен был постоянно посещать Консерваторию, извлекая для себя максимальную пользу. Время шло быстро и не произошло ничего, что изменило бы его музыкальную карьеру, не было никакой случайной встречи, которые иногда происходят в жизни. В конце концов, он сильно разочаровался и решил вернуться домой, вернуться на юг, в свой маленький провинциальный город, где зародилась наша лицейская дружба. Он понимал, чтобы реализовать свою мечту нужно преодолеть более трудный, нечестный, извилистый путь, полный препятствий и компромиссов, путь, который, возможно, привел бы его на дорогу, из которой нет выхода.

Сейчас он устроился рабочим на фабрику по производству очков, но, время от времени, посещает местные бары, играет на пианино и рассказывает гостям анекдоты про свою светскую жизнь в столице итальянской музыки: в Милане. Ему нравилось проводить вечера таким образом, и представлять себя во власти своей мечты, гораздо больше, чем зарабатывать жалкие месячные поступления. В сообщении он сетовал на то, что прошло так много лет с нашей последней встречи, и выражал сожаление, что у него не было времени приехать ко мне после окончания школы. Он прикрепил свою фотографию, глядя на которую, я с трудом мог узнать своего друга: его лицо сейчас сильно отличалось от моих юношеских воспоминаний, но, если внимательно присмотреться, в его глазах все еще можно разглядеть искру света, безрассудства, которая есть только у настоящих артистов. Заканчивал свое длинное письмо он вопросом, обращенным ко мне, который очень меня напугал: «Роббэ, хоть ты смог реализоваться свою мечту стать писателем?».

На мгновение меня охватила паника и тысячи мыслей, тысячи страхов вдруг пролетели в моей голове; внутренний голос умолял меня удалить это письмо, забыть о нем и вести себя как прежде. Я был абсолютно обескуражен, но я не мог сделать вид, что ничего не произошло, я должен был отреагировать каким-то образом. Сквозь эти строки я будто читал призыв о помощи и не мог оставить друга в беде.

Возможно, Массимо тоже хотел оставить эту ровную, монотонную жизнь, без перспектив на будущее, и, может быть, намеревался сделать это, как и я: отдалиться от всего и от всех, и найти место, где мог бы дать волю своему творчеству, и найти утешение для души.

Пришло время окончательно взглянуть в глаза своим страхам; я подумал, что это тот самый момент, которого я невольно ожидал, и старался отвечать как можно искреннее. Надо мной тяготело многое, что я должен поведать моему дорогому другу детства, что я оставил мечту стать писателем и, что сейчас веду обычную, полностью изолированную жизнь. Я мог сказать, что принес небольшую радость своим родителям: получил с трудом доставшийся диплом по юриспруденции, и эта мысль меня радовала. На самом деле, это было слабое утешение, которое не реабилитировало меня в моих глазах, но было маленьким успехом в море провалов. Я закончил письмо, приложив мое недавнее фото, и бросил ему вызов узнать меня, уже представляя его лицо, его насмешки и острую иронию. Я представлял его сидящим на кухне, потягивающим кофе, в то время как он громко произносит: «Отлично, парень с длинными белыми локонами превратился в мужчину с высоким лбом и почти без волос, стал пятидесятилетним, слабым и депрессивным». Тогда я спрашивал себя, увидит ли Массимо в моих глазах ту надежду, то желание, которое было при последней встрече.

Возможно, это был момент, когда во мне начало зарождаться убеждение, что мы вдвоем, вместе, сможем реализовать наши мечты. Вдруг во мне мелькнула идея объединить наши таланты, наши увлечения – музыку и письмо – чтобы вместе завершить нашу последнюю миссию, прежде чем, сказать окончательно «мне жаль, я пытался, но я провалился». Это была странная идея, безумная, но, как и все идеи, которые рождаются случайно, имела долю рациональности. В конце концов, мы ничего не теряем.

Многие вопросы оставались до сих пор без ответа, но сейчас я понимал, что два таких разных человека могут реализовать свой общий проект: создать успешный диск с поп музыкой.

Мы были уже не мальчиками и потеряли нашу «типичную внешность», но внутри меня все еще горел огонь любви к письму и я сделаю все, чтобы убедить Массимо принять мое предложение. Пришло время действовать, и сейчас работа могла подождать еще несколько минут. Я должен был сосредоточиться на ответе, и я начал писать письмо. Когда я был доволен содержанием, я прикрепил свое недавнее фото, сделанное Ольгой на последнее Рождество, и поспешил нажать «отправить». Оставалось только набраться терпения и подождать; вскоре я понял, что эта идея, эта интуиция оживают.

Когда я думал об этом, будто во флеш бэке, я возвращался в лицейские годы, туда, где мы стали лучшими друзьями, где зародилась наша дружба.

CAPITOLO PRIMO – IL RISVEGLIO

Un rumore sordo e di colpo aprii gli occhi, un frenetico brusio arrivava dalla strada, ma era una lingua strana, dal forte accento, che inutilmente cercavo di capire, di tradurre. Forse stavo ancora sognando o era solo la mia mente che rifiutava il risveglio e s’inventava strane situazioni per farmi capire che era meglio rimettersi a dormire.

Fu solo un attimo è questo pensiero era già svanito: a quel tempo, in quelle condizioni, non avevo certamente il lusso di potermi riaddormentare. Potevo fare solo una cosa: alzarmi, raggiungere la cucina e prepararmi un buon caffè’. Già il caffè, ma mentre cercavo di ricordare in quale direzione andare, sentivo ancora quelle voci giungere dalla strada, i toni diventare sempre più accesi, acuti; ecco, ora le distinguevo bene, sembravano due donne che litigavano in strada, magari per contendersi le attenzioni di un amante, oppure erano delle semplici automobiliste distratte, che litigavano per la precedenza allo stop.

Con questo pensiero nella testa, svogliatamente, mi alzai dal letto e con lo sguardo cercai le pantofole: “Ah, eccone una e l’altra, quella maledetta, dove sarà finita?”, probabilmente sarà nascosta da qualche parte, magari sarà finita sotto a un mobile o più probabilmente sarà sotto al letto, in profondità, lì dove è più difficile raggiungerla, se non con l’aiuto di un bastone per tirarla via.

Quella mattina il mio risveglio era stato interrotto bruscamente e certamente non aveva contribuito a migliorare il mio cattivo umore. Seduto sul lato destro del letto, coi i piedi nudi sul pavimento, un piccolo brivido di freddo mi diede la scossa e mi fece alzare bruscamente, mentre il pensiero del caffè’, con prepotenza, si era già fatto strada nella mia mente. Con una sola pantofola ai piedi, ciondolando come un vecchio zoppo, mi diressi verso la cucina mentre dalla strada, stranamente, non sentii più giungere alcuna voce.

Uno strano silenzio sembrava essersi impossessato dell’intero quartiere; non un lamento giungeva alle mie orecchie, come se tutt’intorno ogni rumore fosse improvvisamente ovattato. Istintivamente posai il mio sguardo sul grande orologio bianco appeso in alto, al centro del muro che, con le sue lancette nere, mi avvertiva che mancavano pochi minuti alle sette di mattina.

Controvoglia mi affacciai alla finestra, facendo attenzione a spostare delicatamente la tendina per evitare di essere riconosciuto; abitavo pur sempre al primo piano e non era difficile notare il mio bel faccione italiano. La curiosità aveva preso il sopravvento e con lo sguardo cercai di individuare le due donne che quella mattina, con tanto frastuono, mi avevano inopportunamente sottratto al piacevole abbraccio di Morfeo.

La mia sorpresa fu grande: la strada era vuota, deserta e potei notare solo qualche ombra che si allontanava camminando velocemente, probabilmente per raggiungere la fermata del tram dall’altra parte del cortile. “Dove saranno finite quelle due matte” - ripetevo tra me e me - mentre il caffè espresso, con il suo profumo, aveva già inebriato tutta la cucina. Fu solo al primo sorso che mi sentii completamente sveglio e rinato; solo adesso cominciavo a capire perché non riuscivo a tradurre quelle frasi, quelle parole dall’accento così strano e tutto rapidamente divenne chiaro. Quelle donne parlavano in russo.

Ero a mille chilometri da casa, in un luogo lontano, sperduto, tra palazzoni di periferia tutti uguali, che potevo distinguere tra loro solo dal tono sfumato dei colori sulle facciate dei muri, che il tempo e il freddo dei gelidi inverni avevano sbiadito. Ero seduto in cucina, con la tazzina del caffè ancora in mano e una profonda malinconia mi prendeva alla gola, mi stringeva al petto. Mi guardavo intorno ed ero circondato dalla carta da parati; ogni stanza di quell’appartamento era tappezzata da disegni orrendi, con colori appena abbozzati di un giallo tenue, senza nessuna grazia, classe o bellezza.

Sembrava che il tempo si fosse improvvisamente fermato agli anni sessanta e li fosse rimasto, immobile, legato profondamente al passato comunista. Solo adesso i miei ricordi riaffioravano prepotentemente e mille pensieri si affollavano feroci nella mia mente. Ero a Minsk in Bielorussia.

Ma perché ero finito in quel posto così lontano?”, “Cosa mi aveva spinto a partire e lasciare ogni cosa, i parenti, gli amici, un figlio?”.

Con lo sguardo perso sul fondo della tazzina seguivo una piccola goccia di caffè che scivolava lentamente lungo i bordi e all’improvviso vedevo scorrere davanti a me, come in un film, il fallimento di tutta una vita. Fin da piccolo avevo avuto un sogno da realizzare, un traguardo che già allora mi sembrava impossibile da raggiungere, come la vetta dell’Himalaya; già all'epoca mi sentivo fuori dal coro e alla classica domanda di genitori e parenti: “Cosa vuoi fare da grande?”, non rispondevo nel modo che tutti si aspettavano – da grande farò l’avvocato, il medico o l’ingegnere - ma, meno banalmente e con un misto di ingenuità e coraggio, rispondevo: “da grande farò lo scrittore di romanzi, per raccontare storie e inventare sempre nuovi personaggi”.

Non credevo di essere più intelligente dei ragazzi della mia età ma sentivo il desiderio di fare qualcosa di diverso dal “normale”, qualcosa per cui credevo di avere talento - scrivere libri - e questo per me era stato chiaro fin da subito.

Già in seconda elementare non erano sufficienti quattro pagine di quaderno per finire i temi d’italiano e, molto spesso, dopo aver ricevuto un bel dieci, venivo “costretto” dalla maestra a fare il giro delle altre classi dove, con mio grande disappunto e con un pizzico di vergogna, dovevo leggere quelle pagine, scandendo bene ogni frase ad alta voce affinché tutti potessero ascoltare i miei pensieri, le mie fantasie, i miei personaggi inventati.

Questa procedura si era ripetuta già troppe volte durante i miei primi anni di scuola e sentivo crescere dentro di me la ribellione e il fastidio di dover fare ogni volta tutti quei giri, andando di classe in classe. Sempre più spesso cercavo, con le scuse più varie e fantasiose, di sottrarmi a quella “tortura”, a quella violenza quasi fisica, ma non sempre ci riuscii. Dal confabulare delle maestre percepivo la loro ammirazione ed il loro stupore, mentre per me sembrava tutto eccessivo, quasi folle. All’epoca non si capacitavano di come un minuscolo bambino potesse esprimere così tanta energia espressiva, avere così tanta immaginazione e, cosa ancora più sconcertante per loro, non commettere alcun errore grammaticale.

Inutile dire che le prime volte avevo provato un grande senso di felicità e orgoglio, soprattutto pensando a mia madre, perché potevo raccontarle fin nei minimi particolari dell’esperienza vissuta a scuola e mostrarle il bel dieci stampato a penna sul fondo del foglio. In quelle occasioni potevo leggere sul suo volto tutta la sua gioia, come se dicesse con gli occhi “ho partorito un genio”. Ma con il tempo tutto divenne più difficile e complicato da sopportare, non ero certo il tipo di ragazzino a cui piaceva mettersi in mostra e se l’essere il primo della classe aveva accresciuto la mia “fama” con le ragazzine, dall’altro cominciavo a sentire il peso di dover essere sempre “all’altezza della situazione”, comporre e scrivere temi originali e, soprattutto, senza errori.

Purtroppo, già a quell'età, dovevo imparare, a mie spese, che nella vita reale anche i bambini possono essere molto crudeli e capii che non sempre è possibile dimostrare il proprio talento senza provocare invidie o gelosie o qualche forma di reazione o ritorsione. Ma così avvenne.

Ora i ricordi si facevano più nitidi nella mia mente e come in un sogno ad occhi aperti continuavo a rivivere quei momenti e potevo quasi sentire sulla mia pelle la dolce brezza del vento di primavera. Fu proprio durante quei giorni, all'uscita dalla scuola, che fui fermato da un piccolo gruppetto di altri bambini; erano tutti alunni delle classi superiori che, senza tanti giri di parole, mi minacciarono di smetterla di scrivere in quel modo così diverso e complicato. Mi spiegarono che le loro maestre li costringevano, quasi tutti i giorni, a esercitarsi con la “scrittura creativa” e tutti erano ormai stanchi di qual continuo scrivere. Avevano individuato nel sottoscritto la soluzione a tutti i loro problemi scolastici ed il loro unico desiderio era quello di tornare alla “normalità delle vecchie lezioni”. Se non avessi smesso di scrivere in quel modo sarei stato punito nel modo più crudele, mi avrebbero scaraventato in un pozzo profondo e fatto sbranare dai loro cani inferociti. Il più grande di loro, come promemoria, mi sferrò’ violentemente un pugno sul naso affinché comprendessi che facevano veramente sul serio e che le loro non erano solo minacce a vuoto.

Da quel momento in poi le mie “creazioni letterarie” diminuirono di qualità e originalità e, qualche volta, le infarcivo di opportuni e grossolani errori di grammatica. In ogni caso facevo attenzione a non esagerare per evitare di essere scoperto e per mantenere un voto finale soddisfacente: il sette. Con questo “piccolo trucco” e con mio grande sollievo finirono anche le “morbose” attenzioni delle mie maestre e dopo qualche tempo tutto sembrò tornare alla normalità. Dovetti subire un’ultima umiliazione il giorno in cui le maestre convocarono a scuola i miei genitori, ma questa volta per parlare della mia “regressione scolastica” e non più dei miei successi. Ricordavo ancora il volto stupito di mia madre quando le confessarono della mia involuzione letteraria avvenuta in un lasso di tempo troppo breve.

Rapidamente mi adattai alla nuova situazione a scuola e nonostante provassi un forte contrasto di natura morale (mi sembrava di prendere in giro e di mentire alle persone che più amavo), non raccontai mai a nessuno quel mio segreto, neppure al mio amico più fidato, e fu sepolto, profondamente, dentro di me. Benché quella fosse stata la prima esperienza negativa della mia vita, in seguito avrei dovuto affrontare e risolvere bel altre situazioni, ancor più complicate e difficili.

Posai lentamente la tazzina di caffè nel lavandino provando ad allontanare dalla mia mente tutti quei ricordi ancora così spiacevoli e mi diressi, svogliatamente, verso la stanza da letto. Desideravo poter guardare nuovamente dalla finestra perché cercavo una nuova prospettiva, un modo migliore per poter distinguere tutte quelle persone che, a passo veloce, percorrevano le stradine che separavano tutti quei grandi palazzoni di cui potevo notare il loro aspetto cupo ma imperioso, la regolare monotonia con cui sembravano essere stati messi in fila, uno accanto all’altro, come dei bravi soldatini.

Era in queste rare occasioni che cercavo d’immaginare il viso e gli occhi delle donne che, come tante formichine, abitavano in quelle case tutte uguali.

Potevo osservarle dalle loro finestre mentre, come ombre, si muovevano di continuo da una stanza all’altra, protette da tende bianche e trasparenti dagli occhi indiscreti dei vicini. Le immaginavo armeggiare con i fornelli della cucina, indaffarate a preparare la colazione per i loro figli e mariti. Dal portone vidi uscire una figura femminile che, con passo svelto, rinchiusa nel suo stretto cappotto per proteggersi dal freddo intenso e dal vento, si affrettò a raggiungere la fermata del tram.

Riflettevo e mi rendevo conto che, durante tutta la mia permanenza a Minsk, ancora non avevo conosciuto nessuno dei miei vicini, tranne quelle poche persone che la mia dolce e gentile padrona di casa mi aveva presentato.

Tutte sembravano avere stampata sul viso quell’espressione triste e stanca di chi non ha più speranza di attendersi un futuro migliore dalla vita. Alcune ragazze incontrate in centro mi avevano confidato il loro più grande desiderio: conoscere e sposare un uomo straniero, magari un uomo che, come me, le avrebbe portate a vivere in una bella città italiana in riva al mare.

Adesso che anch’io mi trovavo in quel luogo desolato e con un futuro incerto, capivo quanto grande fosse il loro desiderio di andare in Italia e dai loro discorsi si intuiva l’amore per quel posto così lontano, ricco di storia, monumenti, dagli incantevoli panorami, con un ottimo clima e buonissimo cibo. Tutte cose che a Minsk non era possibile nemmeno lontanamente paragonare. Nonostante mi fossi recato in centro molte volte non avevo mai provato un brivido di piacere o un guizzo che avesse accesso dentro di me l’interesse per un parco, una statua o un teatro. Tutto sembrava piatto e insulso, come mangiare una pietanza senza condimento, ma la scelta di vivere in quel posto non era stata affatto casuale perché si sposava bene con il mio stato d’animo di allora e con la miseria della mia vita.

Ora non riuscivo più a fare a meno di pensare al mare, alla brezza che mi accarezzava ogni volta che passeggiavo sul lungomare di Salerno e dentro di me sentivo crescere impetuosamente il desiderio di tornare a casa, per ammirare quel colore intenso e azzurro tipico delle coste del sud Italia, dove anche d’inverno i raggi del sole riescono a scaldarti il cuore. Più restavo ancorato in quel posto e più cresceva in me la paura che sarei rimasto per sempre a Minsk, magari sepolto sotto quel freddo e gelido terreno, colpito da un infarto improvviso a causa dalla mia grande tristezza d’animo. Mi commuovevo spesso perché capivo che non avrei più rivisto i luoghi della mia infanzia, gli amici di un tempo e tutte le persone care, compreso il mio adorato figlio. Quel posto mi appariva come un deserto di ghiaccio, immenso e sconfinato, completamente aperto ed esposto a tutte le intemperie, con la costante presenza di un vento forte e gelido che soffiava e urlava perennemente sulle finestre delle case.

Ma non aveva senso lamentarsi contro la sorte perché avevo scelto volontariamente di venire a Minsk, senza alcuna costrizione. Desideravo solo un po’ tempo per rimettermi in sesto e avere la possibilità di ricominciare una nuova vita.

Capivo che quel nuovo giorno era iniziato in modo strano e forse per me era giunto il momento di tirare una lunga riga rossa sulla mia vita. Ormai avevo quasi cinquant’anni e, invece di diventare un romanziere di successo, mi ero trasformato in uno scrittore ombra, un ghost writer, pagato per scrivere articoli e storie, che poi sarebbero stati firmati da altri. Era un lavoro mal pagato e che non dava grandi soddisfazioni professionali e, di tanto in tanto, cercavo di arrotondare le misere entrate lavorando come correttore di bozze per alcune case editrici. In questo modo vedevo scorrere davanti ai miei occhi le parole scritte da altri, di quelli che si sentivano scrittori da sempre e che non avevano voluto abbandonare il loro sogno, che non avevano mollato di un centimetro. Più leggevo e correggevo quelle bozze e più mi rendevo conto di avere sprecato tanto tempo e tutto il mio talento rincorrendo i sogni degli altri, soprattutto quelli di mia madre.

Mi ero iscritto all’università proprio per fare contenti i miei genitori e scelsi la facoltà di legge perché tutti, amici e parenti, dicevano che avevo le qualità per diventare un bravo avvocato. Una volta entrato a far parte di quel mondo mi sentivo ogni giorno più depresso, come un pesce fuori dall’acqua; durante le udienze in tribunale mi divertivo a immaginare quei mie colleghi come squali affamati, pronti ad azzannare anche la madre pur di avere un nuovo cliente importante. Frequentando quelle aule di giustizia mi accorsi che non era la legge a trionfare, ma prevaleva sempre chi, con il tempo, era riuscito a farsi un nome o aveva stretto un rapporto confidenziale e di amicizia con il giudice di turno. Per anni mi ero sentito a disagio in quell’ambiente e avevo cercato un’occasione concreta per potermene allontanare, per liberarmi da tutto quello schifo. Ma ero frenato dal prendere quella decisione perché, nonostante avessi già trent’anni, vivevo ancora a casa con i miei genitori e quando li guardavo negli occhi vedevo la loro soddisfazione, il loro orgoglio.

Allora ci ripensavo e rinchiudevo in un cassetto tutti i miei progetti di fuga dalla realtà. Come sempre accade nella vita l’occasione giusta capitò improvvisa e inaspettata: arrivò l’amore che, in un istante, travolse tutto e tutti in un istante.

In poco tempo mi ritrovai a percorrere una strada completamente diversa: sposato e con un figlio in arrivo. Cercai di allontanarmi dal mondo nel quale avevo vissuto fino a quel momento e decisi di andarmene dall’Italia per provare una nuova esperienza di vita. Andai a vivere a San Pietroburgo, una bellissima città russa, costruita da Pietro il Grande sul fiume Neva, che racchiudeva in se un mix di stili architettonici diversi, prevalentemente europeo nel centro città e tipicamente russo nella vasta periferia.

Mia moglie, russa, mi facilitò in questa scelta e mi proiettò in una realtà in cui mi sentivo, finalmente, a mio agio. Ebbi la fortuna di trovare subito lavoro come insegnante di lingua italiana in una scuola non lontano dal piccolo appartamento che, ormai, dividevamo in tre. Mi sentivo fortunato e felice, come non lo ero mai stato in vita mia perché adesso, nel tempo libero, potevo anche dedicarmi alla scrittura di tutto quello che desideravo: romanzi, piccole storie, poesie. Potevo scrivere e fantasticare su tutto quello che mi passava per la testa e così, tutta quella passione che avevo dentro uscì prepotentemente e si animò su centinaia di fogli di carta.

Purtroppo, come tutte le cose belle, anche quell’esperienza finì velocemente a causa dei burrascosi e quotidiani conflitti coniugali. Fu con la fine del mio matrimonio che mi decisi a tornare in Italia, lasciare quel piccolo appartamento e rinunciare alla mia vita di padre affettuoso. Nel mio ultimo ricordo mi vedevo con le valigie in mano, pronto a partire, mentre stringendo tra le braccia mio figlio ancora piccolo, gli sussurravo dolcemente nell’orecchio: “Il tuo papà ti ama e un giorno tornerà qui a riprenderti, questa è una promessa”. Purtroppo, non fui in grado di mantenere quella promessa e il ricordo di quella scena continuava a perseguitarmi nonostante il trascorrere del tempo.

Forse la mia permanenza prolungata a Minsk era figlia proprio di quelle scelte sbagliate, di quei sensi di colpa che ancora mi portavo dentro.

Guardai l'orologio e vidi che il tempo era trascorso velocemente: ormai erano già le otto di mattina e non avevo ancora acceso il computer. Dovevo rimettermi subito a lavoro perché avevo ancora tante cose in sospeso da finire. Prima di immergermi nella routine quotidiana pensai di prendermi ancora qualche minuto per leggere le ultime notizie e aprire qualche e-mail.

Peraltro, solo recentemente ero riuscito a ottenere un importante incarico editoriale ed era di vitale importanza che riuscissi a portare a termine quel lavoro nei tempi concordati. Dovevo occuparmi della correzione della bozza sulla nuova riforma pensionistica, un lavoro lungo e noioso che avrebbe preso tutte le mie energie. Avevo comunque un grosso problema perché dovevo consegnare, entro la fine del mese, le bozze corrette per andare in stampa, ma fino a quel momento mi ero occupato di tutt’altro e avevo trascurato quel lavoro. Mi restavano solo pochi giorni per rispettare quel contratto e, adesso, diventava veramente urgente concentrarsi solo su quello, senza altre distrazioni o divagazioni.

Ero consapevole che, se non avessi consegnato il file entro la data stabilita, non avrei ricevuto alcun compenso, nemmeno un piccolo rimborso spese.

Avevo un assoluto bisogno di quei soldi perché dovevo ancora pagare l’affitto della stanza. Ero già in ritardo di tre mensilità ma per fortuna Olga (così si chiamava la donna che mi aveva dato in affitto una camera del suo appartamento), quando mi vedeva triste e sconsolato, cercava di tirarmi su di morale, ripetendomi, nel suo incerto italiano:” Roberto, non preoccuparti per l’affitto, sono sicura che alla fine tutto si risolverà per il meglio”. Desideravo farmi perdonare per tutti quei ritardi che, ormai, stavano diventando una cattiva abitudine e pensai di invitarla fuori a cena o di comprarle dei fiori, di quelli che lei amava tanto: le rose rosse.

Olga era una donna dolce e gentile, aveva grandi occhi a mandorla che tradivano le sue origini asiatiche. Era nata in Uzbekistan, un’ex repubblica che un tempo apparteneva alla vecchia Unione Sovietica, ma ci teneva a puntualizzare che la sua mamma aveva origini russe e che, per metà, anche lei si sentiva russa. Aveva ormai superato la quarantina, ma la sua bellezza non era ancora del tutto sfiorita: si vedeva che amava tenersi in forma e aveva il viso e le mani curate, l’aspetto sempre in ordine.

Una sera che eravamo rimasti soli in casa, dopo averla vista particolarmente affranta e sconsolata, le chiesi se avesse avuto desiderio di raccontarmi la sua storia familiare. Mi disse che era stata sposata con uno straniero per oltre venti anni, un egiziano che aveva lavorato a Minsk come professore universitario e con il quale aveva avuto tre figli. Le prime due figlie ormai erano già grandi, rispettivamente di diciotto e quattordici anni, mentre l’ultimo figlio, il maschio, aveva appena compiuto undici anni. Il marito l’aveva lasciata ed era andato via da casa due anni prima del mio arrivo: diceva di sentirsi stanco di quella vita familiare, della monotonia di una città che, dopo tanti anni, ancora non riusciva a capire. In realtà non aveva mai sopportato lo stile di vita occidentale ostentato, in tutti quegli anni, dalla bella moglie bielorussa e sempre più spesso le aveva ripetuto che non si sentiva amato e rispettato.

Poi, all’improvviso, aveva deciso di tornarsene al Cairo e di lavorare come consulente esterno per il Museo egizio, ma portò via con sé le due figlie più’ grandi. Olga, alla scoperta del rapimento delle figlie, dopo lo shock iniziale, aveva fatto di tutto per tentare di fermare il marito, ma nemmeno la denuncia alla polizia aveva sortito alcun effetto; alla fine si era dovuta arrendere, impotente di fronte ad una situazione che si era dimostrata più’ grande e più forte di lei.

Bastava parlarci insieme pochi minuti per capire che era una donna con una forte personalità. Olga mi confidò, candidamente, che si sentiva ancora fortunata ad avere con se' il piccolo figlio maschio e avrebbe dedicato tutto il suo tempo e le sue energie per farlo crescere nello stile occidentale.

Il piccolo Amir aveva un viso rotondo e gioviale, con due occhi grandi, neri ed espressivi, un’energia infinita e un insaziabile appetito; spesso lo avevo sentito ripetere una curiosa frase in russo quando, rivolgendosi a Olga, le diceva: “Мама, я хочу есть” (Mamma voglio mangiare).

Olga, con pazienza, cercava di esaudire tutti i desideri del suo piccolo principe preparandogli ogni sorta di prelibatezza e, la sera, nonostante la stanchezza per il lungo e duro lavoro, si prodigava per aiutarlo a finire i compiti da portare il giorno dopo a scuola. Quando la mamma era assente mi divertivo a guardare Amir scorrazzare per casa insieme ai suoi amici del quartiere; si divertivano tutto il tempo tra televisione, playstation e giochi di lotta, dimenticandosi completamente di dedicarsi allo studio e mettendo a soqquadro tutto l’appartamento. Il piccolo Amir aveva una grande passione per la musica e dopo la scuola percorreva alcuni chilometri a piedi per arrivare al conservatorio, che frequentava tre volte la settimana, per perfezionare il suo talento musicale.

La mamma, con grandi sacrifici, era riuscita a comprargli un pianoforte usato, con cui Amir si divertiva a inventare nuove melodie. Quando lo sentiva suonare al pianoforte Olga piangeva di nascosto, ma erano lacrime di gioia perché, in quelle occasioni, vedeva il figlio felice. Mi faceva una grande tenerezza questo “piccolo principe”, (tale era l’origine araba del suo nome Amir), forse perché mi ricordava mio figlio che ormai non vedevo più da tanti anni. Per lui ero diventato come un padre e qualche volta mi chiedeva di uscire insieme in strada per giocare a palle di neve o per farsi spingere con lo slittino giù dalle piccole collinette di ghiaccio che, nella notte, si erano formate all’interno del cortile.

Mentre riflettevo sulla forza d’animo della mia padrona di casa, mi decisi ad aprire la posta elettronica e il mio sguardo fu immediatamente catturato dall’intestazione di un’e-mail che, nell'oggetto, riportava un nome e una stringata frase, “Massimo, il tuo vecchio amico”. Rimasi completamente sorpreso, ma quella frase non mi lasciava alcun dubbio - era proprio Massimo, il mio vecchio compagno di liceo.

Quel nome mi riportava con la mente al passato, ai tempi in cui tutto sembrava possibile, quando, a sedici anni, pensavamo di avere il mondo e il futuro nelle nostre mani. Era trascorso tanto tempo dall'ultima volta che avevo avuto sue notizie e adesso mi chiedevo il motivo di quella sua e-mail e di come avesse fatto ad ottenere il mio indirizzo di posta elettronica.

Questo era un vero mistero.

Solo poche e fidate persone avevano il mio indirizzo e-mail e potevano contarsi sulle dita di una mano. Con il mio isolamento, la lontananza fisica, pensavo di riuscire a proteggermi da tutto e da tutti, invece ora mi sentivo nudo, senza più’ alcuna difesa. Quell’email aveva percorso migliaia di chilometri e adesso si trovava lì, davanti a me, che dallo schermo del computer mi invitava ad aprirla, come se mi dicesse dolcemente “e dai, leggimi, non te ne pentirai”. Ma era proprio quest’aspetto che mi faceva più paura, come se il contenuto di quella lettera mi avrebbe potuto riportare indietro nel tempo per riaprire ferite che pensavo di avere già rimarginato.

Ero tentato di cancellare quel file, poi mi prese la solita angoscia e mi sentii avvolto, improvvisamente, da quella mia tipica indecisione che era stata la sola costante sgradita della mia vita. Per fortuna la curiosità prese il sopravvento e mi affrettai ad aprirla, sperando che contenesse solo belle notizie in modo da poter affrontare il resto della giornata con qualche linea di entusiasmo in più.

Cercavo di contare gli anni che erano trascorsi dal nostro ultimo incontro: tanti, troppi per essere ricordati - pensai. Non potevo dimenticare la spensieratezza di quegli anni di scuola, i famosi anni ‘80, dove tutte le speranze erano ancora intatte e dove tutto sembrava potersi realizzare. Lessi voracemente il contenuto di quell’e-mail: era proprio Massimo, che con il suo stile inconfondibile, misto d’ironia e tristezza, mi svelava finalmente il mistero di come avesse fatto a rintracciarmi.

Era capitato “per caso” sulla pagina Facebook di mia sorella e, come fulminato sulla strada per Damasco, era riuscito a mettersi in contatto, pregandola di darmi il mio indirizzo e dicendole che gli avrebbe fatto molto piacere riallacciare i vecchi rapporti con me. Mi raccontava che non era riuscito a realizzare i suoi sogni di artista, di non essere diventato famoso come cantante, anche se fino alla fine ci aveva tanto sperato. Con la sua musica non era riuscito a trovare quel sound, quelle note giuste, che gli avrebbero permesso di scrivere il pezzo-capolavoro, quello che lo avrebbe proiettato nel firmamento della musica italiana.

Continuai a leggere e finalmente potevo conoscere quello che aveva fatto Massimo dopo la fine della scuola. Mi scrisse che aveva soggiornato a Milano per diverso tempo e questo solo grazie ad un compromesso fatto con i suoi genitori: ossia l’obbligo di frequentare con costanza e profitto il locale Conservatorio di musica. Il tempo era passato velocemente e nessun avvenimento particolare era arrivato a sconvolgergli la vita di musicista, nemmeno un incontro fortuito, così come a volte succede nella vita. Alla fine la sua delusione era stata troppo grande e aveva deciso di fare ritorno a casa, di tornare al sud, in quella stessa piccola città di provincia dov'era nata la nostra amicizia ai tempi del liceo.

Aveva capito che, per realizzare il suo sogno, doveva percorrere un cammino troppo difficile, tortuoso, pieno di ostacoli e di compromessi, un cammino che, probabilmente, lo avrebbe condotto su di una strada senza uscita.

Ora lavorava come operaio in una fabbrica di occhiali, ma di tanto in tanto ancora si divertiva ad andare in qualche locale a suonare al piano bar e a raccontare agli ospiti qualche aneddoto della sua vita da artista vissuta nella capitale della musica italiana: Milano. Questo gli sembrava comunque un modo piacevole per trascorrere le serate e tenersi aggrappato al suo sogno, oltre che per arrotondare le magre entrate mensili. Nell'email si rammaricava che erano trascorsi così tanti anni dal nostro ultimo incontro e si diceva dispiaciuto per non aver avuto il tempo di frequentarmi anche dopo la scuola. Mi allegava una sua fotografia dalla quale, a stento, riuscii a capire che fosse proprio lui: la sua attuale fisionomia contrastava con i miei ricordi giovanili, anche se poi, guardandola meglio, nei suoi occhi vedevo ancora quella scintilla di luce, di follia, che solo i veri artisti potevano avere. Concludeva la sua lunga lettera rivolgendomi una domanda finale, proprio quella da me tanto temuta, chiedendomi:” Robbè ma almeno tu sei riuscito a realizzare i tuoi sogni di diventare uno scrittore?”.

Per un attimo fui preso dal panico e mille pensieri, mille paure, si affollarono improvvisamente nella mia mente; una vocina mi supplicava di cancellare quell'email, di dimenticarla e di fare in modo che tutto tornasse come prima.

Ero totalmente confuso ma non potevo fare finta di niente, dovevo reagire in qualche modo. Tra quelle righe mi era parso di leggere una sua richiesta di aiuto e non potevo lasciare un amico in difficoltà.

Probabilmente anche Massimo aveva voglia di abbandonare quella sua vita sempre uguale e monotona, senza prospettive per il futuro e, forse, aveva intenzione di fare esattamente come me: allontanarsi da tutto e da tutti e trovare un posto dove poter dare respiro alla propria mente di artista e sollievo all’anima.

Era giunto il tempo di fare i conti con le mie paure e dovevo avere il coraggio di affrontarle definitivamente; mi chiesi se quella non fosse proprio l'occasione giusta, quella che inconsciamente stavo aspettando e cercai di rispondergli nel modo più sincero possibile. Mi pesava molto dover confessare proprio a lui, al mio caro amico di gioventù, che avevo abbandonato definitivamente il sogno di diventare uno scrittore e che adesso conducevo una vita modesta, in completo isolamento. Mi rallegrava l’idea di potergli scrivere che ero riuscito a dare almeno una piccola soddisfazione ai miei genitori: avevo conseguito la sudata laurea in giurisprudenza.

E’ vero, si trattava di una magra consolazione che non mi avrebbe riabilitato ai suoi occhi, ma era pur sempre un piccolo successo in un mare di fallimenti.

Conclusi quella lettera allegando una mia foto recente e sfidandolo a riconoscermi, già immaginando la sua faccia e le sue risate di scherno, la sua tagliente ironia. Lo vedevo seduto in cucina, intento a sorseggiare il suo caffè mentre, a voce alta, diceva: “Molto bene, il ragazzo dai lunghi riccioli biondi si è trasformato in un uomo dalla fronte alta e dai pochi capelli, è diventato un cinquantenne imbolsito e depresso”. In tutto questo mi chiedevo se anche Massimo avrebbe intravisto nei miei occhi quella speranza, quel desiderio di avere un’ultima occasione.

Probabilmente fu quello il momento in cui dentro di me cominciò a formarsi la convinzione che noi due, insieme, avremmo potuto realizzare i nostri sogni.

Improvvisamente balenò in me l’idea di unire i nostri due talenti, le nostre due passioni - la musica e la scrittura - per provare a compiere insieme un’ultima missione prima di poter dire, definitivamente “mi dispiace, ho provato, ma ho fallito”. Era un’idea strana, folle, ma come tutte le idee che nascono per caso aveva la sua base di razionalità. In fondo non avevamo nulla da perdere se non quel poco di dignità che ancora ci restava.

Molte domande attendevano ancora una risposta ma adesso mi chiedevo se due persone così diverse potevano realizzare un progetto in comune: produrre un disco di successo di musica pop.

Non eravamo più’ dei ragazzini e avevamo perso il nostro “fisic du role”, ma dentro di me ardeva ancora viva la fiamma della passione per la scrittura e avrei fatto di tutto per convincere Massimo ad accettare il mio invito.

Era tempo di agire e il lavoro adesso poteva aspettare ancora qualche minuto.

Dovevo concentrarmi sulla risposta da inviare a Massimo e mi misi subito a scrivere al computer. Quando fui soddisfatto della lettera gli allegai la mia foto più recente, scattata da Olga durante quell’ultimo Natale, e mi affrettai a premere “invio”. Bisognava solo avere pazienza e aspettare che il tempo facesse il suo corso; molto presto avrei capito se quell’idea, quell’intuizione, avrebbe preso forma e vita.

Mentre pensavo a tutto questo, come in un flash back, mi tornarono alla mente gli anni del liceo, quelli vissuti come compagni di banco, dove nacque la nostra amicizia.