НИЧТО ПРЕКРАСНОЕ НЕ ИСЧЕЗАЕТ

В истории Посейдонии заслуживают внимания события периода, предшествовавшего правлению Рея Уоллуна и длившегося четыре тысячи триста сорок лет. Этот промежуток времени, несмотря на свою продолжительность, отличался отсутствием истребительных войн. И хотя нельзя сказать, что военные действия совсем не велись, несомненно, он был наиболее мирным по сравнению с любой иной эпохой такой же длительности.

В начале периода, о котором я говорю, посейдонцы - сильный, многочисленный народ, живший в горах, в лучшем случае полуцивилизованный, но великолепно развитый физически, - ринулись вниз, подобно волкам, и после многочисленных кровавых сражений завоевали поселения мирных атлантов, проживавших в долинах. Война эта была кровопролитной и не кончалась много лет. Доблестные горцы получали такой же силы отчаянный отпор от своего храброго, но столь же примитивного, как они сами, противника. Одни боевые отряды оборонялись, подобно сабинянам, сражаясь за жизнь и за сохранение своих женщин от пленения племенами, ищущими жен, другие же были захватчиками, подобно римлянам, и воевали за обладание этими женщинами. В конечном итоге, благодаря лучшей стратегии, победу одержали пришельцы с гор.

Со временем смешение рас сгладило все противоречия, и в результате их союза на Земле возникла величайшая нация. Незначительные гражданские войны несколько раз меняли расстановку политических сил так, что Посейдония за всю долгую историю знала периоды правления самодержцев, олигархии и теократии - правителей обоего пола и наконец, приняла республиканско-монархическую систему, которую и возглавлял Рей Уоллун в то время, когда я, будучи Цельмом, жил в Атлантиде. Наш император имел достойных предков, и неоднократно в течение семи веков господства этой последней политической системы именно они становились достойными правителями, которых сам народ возводил на трон.

Чтобы вы полнее представили себе могущество и роль Посейдонии в мире в ту далекую историческую эпоху, упомяну еще, что у нее были крупные колонии в Северной и Южной Америке, а также на трех оставшихся от Лемурии землях, из которых доныне сохранилась лишь Австралия, остальные же погибли во время катастрофы, потопившей Атлантиду. Именно Атл основал и некоторые колонии в Восточной Европе еще тогда, когда Западной Европы не существовало, а также на территориях Азии и Африки.

...Этот краткий очерк истории Посейдонии составлен по фактам, приведенным в книге, взятой из библиотеки дворца Агако. Читая тогда захватывающую историю своей страны, я засиделся допоздна. Наконец, оставив чтение, встал и вышел в тишину долины, где находился наш дом. Моим утомленным глазам открылся сказочно прекрасный вид, залитый торжественным сиянием лунного света. Неподалеку от меня находилось небольшое озерцо с живописными, утопающими в цветах берегами. Сюда по ночам приходили на водопой звери. Сейчас тихие всплески его воды сливались с голосом водопада, питавшего эту озерную жемчужину, с пением носсури и голосами других птиц. Откуда-то из глубины ночи доносились гармоничные звуки флейт, арф и виол, то усиливающиеся в нарастающем ритме, то затихающие в мечтательном томлении, подобно дыханию легкого бриза. А надо всем этим разливалось мягкое мерцание серебряных лучей Носсез,* (* Луны) круглой, как сияющий щит, и несказанно прекрасной! Я отвел взгляд от озера и стал смотреть на долину, где, хотя было уже два часа ночи, все еще гуляли люди. Тут и там светились в темноте фонари, пробивался свет из окон и дверей. Но не они привлекали мое пристальное внимание. Передо мной вдали возвышалась Макст - величайшая башня из когда-либо построенных человечеством. Казалось, она стоит у самого входа в долину, но это было обманчивое впечатление. На самом деле башня располагалась более чем в миле от моего дома.

Сейчас, в 1886 году нашей эры, химики считают процесс производства алюминия дорогостоящим. Тогда же у нас использовали силы Ночной Стороны, что делало дешевым получение любого из существовавших в природе металлов. Мы просто трансмутировали глину, то есть сначала увеличивали вибрации ее атомов до такой степени, что глина превращалась в белый светящийся поток энергии, а затем понижали скорость их движения до уровня, так сказать, «верстового столба»** (** См. гл. 4.) алюминия. И все это стоило не больше, чем стоит сегодня получение железа из руды. Залежи самородных металлов - золота, серебра, меди и прочих - ценились в то время почти так же, как сейчас, поскольку тут не требовалось никакой особенной обработки, кроме плавки. Но описанный выше способ получения металла из любой залежи скального сланца или глиняного пласта был настолько дешев, что использовался повсеместно.

Из алюминия и была построена гигантская башня Макст. С того места, где стоял, я видел не только эту цилиндрическую, сужающуюся кверху колонну высотой почти в три тысячи футов, матово-белую в свете луны, но и ее основание - огромный каменный куб. Уходящая в небо величавая башня походила на часового, который охраняет покой садов внизу и отражает удары молний бога-громовержца. «Как часто, о, как часто в те ушедшие дни...» я любовался этой чудесной панорамой - творением Бога и человека, Бога в человеке! И пока смотрел, душа моя возносила хвалу Всевышнему и наполнялась вдохновением. Переживая такие моменты, она всегда делает шаг вперед. Как бы глубоко ни погрязла душа в грехе и страданиях, а они, как правило, равнозначны, вдохновение возносит ее ввысь, всякий раз смывая немного грязи, немного боли и раздражения.

Слава и чудеса Великой Атлантиды не исчезли бесследно. Читатель, и ты, и я жили в то время и до него. Слава тех давно ушедших веков, свидетелями которой мы были, запечатлелась в наших душах и вылепила из нас то, что мы есть сейчас, во многом повлияв на наши действия. Что же тогда есть душа, если лики туманного таинственного прошлого кажутся стертыми из всех форм нашего бытия и остаются лишь в ее великой Книге Жизни? Их влияние живет и живет вечно. Так может быть, стоит стремиться возвысить себя трудом так, чтобы начать жить душой и духом, дабы мы и наши потомки могли спокойно оглянуться на свое прошлое, как я оглядываюсь на хронику моего ушедшего, но вечно живого времени?

Постижение высот духа - великая радость. Именно оно позволяет мне сейчас обернуться на историю моих предыдущих жизней, из коих я вышел через врата могилы, жизней, что теперь открыты взору другой индивидуальности, той, какой я стал ныне, - индивидуальности с расширенным сознанием, самой крупной жемчужины из нанизанных на нить моих жизней, которая учит меня, что Я ЕСМЬ ТО ЧТО Я ЕСМЬ! Некоторые из этих жемчужин дымчатые, другие черные, белые или розовые, а иные, увы, даже красные. Если б слезами можно было отмыть их, чтобы белых было больше! Но – нет. Белых на нити моих жизней немного, а больше дымчатых, черных и красных. Однако последняя моя жизнь-жемчужина великой цены. Она белая, и мой Учитель придал ей форму креста, сказав: «Свершилось». Истинно так! Таков знак соединения конечного с бесконечным. И потому этот период для меня - спасение на все времена, которое я и избрал.

Глава 7

О ВОЗДЕРЖАНИИ

До сих пор у читателя вряд ли создалось отчетливое представ­ление, какого рода религией являлось поклонение Инкалу. Можно было сделать вывод, что посейдонцы - политеисты, ведь я называл различных по иерархии богов с разными име­нами. Мы действительно верили в Инкала, и его символом был Бог-Сол­нце. Но само солнце служило лишь эмблемой. Утверждать, что мы, обладавшие такими знаниями, поклонялись самому дневному светилу, было бы столь же абсурдным, как сказать, будто христиане поклоняются кресту распятия самому по себе. В обоих случаях следует помнить о том, что стоит за символами солнца и креста, придавая им такое значение.

Атланты обожествляли стихии природы - земли, морей и небес. Но это объяснялось скорее поэтичностью, присущей нашему народу, и, может быть, именно благодаря этому дару народная фантазия так расцветила эпос истории Посейдонии, сделав настоящими героями выдающихся мужчин и женщин разных эпох. Силы природы, такие, как ветер, дождь, молния, жара, холод и тому подобные явления, считались богами различ­ной мощи. Животворящий принцип жизни, разрушительный принцип смерти и другие великие загадки творения тоже представлялись посейдонцам могучими богами. Однако, каждый по отдельности и все вместе, эти боги были лишь воплощениями Вседержителя Инкала. Все это было воспето в прекрасной эпической поэме, гармоничной во всем, включая размер и ритм, каждая строка которой дышала вдохновением гения. Имя автора поэмы, увы, затерялось в ночи времен. Было известно только, что она - творение Сына Одиночества. Существовало также приложение к ней, повествовавшее о более поздних периодах и эпохах, но оно, напи­санное значительно слабее, ценилось не так высоко.

Фактически поклонение Инкалу всегда было поклонением единому Богу как духовной сущности; прочим разнообразным богам религиозные службы не посвящались. Службы проводились по двум воскресеньям каждой недели, то есть в ее первый и одиннадцатый дни. У посейдонцев неделя состояла из одиннадцати дней, месяц - из трех недель, а год - из одиннадцати месяцев с одним или несколькими «високосными» днями в конце, как того требовал солнечный календарь. Эти последние дни считались праздничными, как современные новогодние каникулы. Наличие такого огромного пантеона богов и богинь являлось скорее данью национальной традиции бережного отношения к устному историческому эпосу, а упоминать их всех стало просто привычкой.

Наш монотеизм мало чем отличался от господствующего в еврейской цивилизации. Хотя мы не признавали ни Божественной Троицы, ни Христа-духа, ни какого-либо Спасителя, но пытались всему лучшему, что знали, придать черты Инкала. Посейдонцы были уверены, что сынами Божьими являются все люди, а не какая-то одна таинственно зачатая личность, которая якобы и есть Его единственный Сын. Чудо мы считали не возможным, поскольку точно знали что все мыслимые вещи происходят реально и в соответствии с нерушимым законом. Народ наш свято верил, что когда-то Инкал жил в человеческом теле на Земле и сбросил грубую оболочку мира для того, чтобы облечься в оболочку освобожденного духа. В то время Он и создал человечество. А поскольку посейдонцы были эво­люционистами, то в понятие «человечество» они включали также и бо­лее низкие по отношению к человеку животные формы.

С течением времени существа рода человеческого - один мужчина и одна женщина - эволюционировали, и, согласно нашей легенде, Инкал поставил женщину духовно выше мужчины и над ним, в положение, которое, однако, она потеряла, попытавшись насладиться голодом с Древа Жизни в Небесном Саду. Сделав это, она ослушалась Инкала, который сказал, что Его высшие, наиболее развитые дети не должны вкушать этого плода, а если кто-то вкусит от него, то должен умереть, ибо ни один смертный не может обрести бессмертную жизнь и воспроизводить себе подобных. Легенда гласила: И сказал Я тварям своим: достигайте совершенства и все больше стремитесь к нему, и это будет жизнь бесконечная. Но кто вкусит от древа сего, не сможет сдержать себя». Избранное наказание было обосновано, так как женщина пыталась насладиться запретными удовольствиями, не умея, не зная - как. Ее рука лишь надломила плод так, что семя его упало на землю и стало осколком кремня. Сам же плод остался висеть на Древе, приняв форму огненного змия, дыхание которого опалило руки ослушницы. Почувствовав боль, она отпустила ветвь Древа Жизни и пала ниц на землю, но так никогда больше и не оправилась от раны. Мужчина стал высшим существом, характер которого развивался под грузом ответственности, которую он нес, защищая свою спутницу и себя самого от холода и других неблагоприятных обстоятельств острым кремнем (в последний Ледниковый Период). Люди пали в материальные условия, где воспроизводство стало необходимостью, и закон воздержания, определенный Инкалом, был нарушен. Поэтому смерть и стала итогом жизни, уделом каждого. И до тех пор, пока человек не научится снова подчиняться Божественному Слову, он не познает бессмертия. СДЕРЖИВАЙТЕ СЕБЯ! От этого зависит обретение знания; ни один оккультный закон не является столь же важным, как этот. И пользуйтесь миром сим, как не пользующиеся.* (* «Я вам сказываю, братия: время уже коротко, так - что имеющие жен должны быть, как не имеющие; и плачущие, как не плачущие; и радующиеся, как не радующиеся; и покупающие, как не приобретающие; и пользующиеся миром сим, как не пользующиеся; ибо проходит образ мира сего». (I Кор.7:29-31))

 Таково было предание атлантов о создании Инкалом рода человеческого. Первосвященники Атла исповедовали религию, которая была фактически ессенианством ** (** В Ватикане сохранилось уникальное «Евангелие мира от ессеев», которое до сих пор еще не полностью опубликовано. Его полные рукописи существуют на арамейском языке в секретных архивах Ватикана и на древнеславянском языке в Королевской библиотеке Габсбургов. Существованием этих двух вариантов текста мы обязаны несторианским священнослужителям, которые под угрозой наступающих орд Чингиз Хана были вынуждены бежать с Востока на Запад, взяв с собой все древние писания и иконы. В точности сказать, каким образом тексты попали из Палестины во внутренние области Азии, в руки несторианских священнослужителей, археологи пока не могут), хотя по очевидным причинам население не знало об этом. Богословы полагали, что этот легендарный случай произошел, по крайней мере, на тысячу столетий раньше описываемого времени, а некоторые относили его к еще более давним эпохам.

Инкал - Отец Жизни не наказывал детей Своих, Он лишь создал самостоятельно работающие, имманентные Его воле законы природы; и того, кто преступал их, неизбежно наказывала сама природа. Невозможно привести в действие какую-либо причину, не вызвав соответствующего следствия. Если причина хороша, то таким же должно быть и следствие. И в этом закон был - и ныне есть - неотвратимо справедлив: никакой посредник не может отвести от нас результаты наших дурных поступков.*** (*** Не путайте слова «исправление» и «искупление». Христос искупил; мы же должны исправить). Народ Посейдонии верил, что благие следствия ждут на небесах (в особом, райском месте) тех, чьи поступки были хороши и создавали благие причины, а для злых отведено место, где собраны последствия дурных поступков. Предполагалось, что эти две области прилегают одна к другой, и те, кто не был ни совсем хорош, ни совсем плох, живут в пограничной зоне. Оба эти условных места, куда человек попадал после смерти, составляли Страну Теней, или, как можно буквально перевести слово «Наваззамин», - Страну отлетевших душ. И хотя религия Инкала была основана на вере в цепь причин и следствий, ей все-таки была присуща некоторая непоследовательность, проявлявшаяся в уверенности, что Инкал вознаграждает самых лучших.

Сегодня, мой друг, ты стоишь на пороге нового открытия. Современные религии все еще держатся за всемогущего, но человекоподобного Творца, хотя такое представление о Нем - наследие мертвого прошлого. Но ныне ты переживаешь уже последние годы древнего Шестого человеческого цикла, Я сейчас не стану объяснять тебе, что это значит, однако сделаю это вскоре. И да будет мир Господень с тобою! Я должен открыть, что понимание человечеством Предвечной Причины скоро станет более возвышенным, более утонченным, более чистым, расширенным и приближенным к бесконечности, о чем никто в течение долгих ушедших эонов лет не мог и мечтать. Воскресший Христос на самом деле приходит к своим. И мир скоро узнает его, как не дано было прежде знать ни одному непосвященному. И познав его, они узнают и дела Отца его и выполнят их, ибо написано: «...Я к Отцу Моему иду».

GLORIA IN EXCELSIS!* (* Слава в вышних! (лат.))

Скоро вера станет знанием. Вера станет близнецом науки, и воссияет Слово, как солнце славы, открыв миру свой новый смысл, ибо истинная религия говорит: «Я соединяю».

RESURGAM CHR1STOS**(** Воскрешаю Христа, (лат.))

«Держи концы моего креста открытыми»

Экзотерическая церковь закрыла концы Креста. Так ее представители и останутся непосвященными и не получат посвящения до тех пор, пока не откроют Пути, ведущие в четырех направлениях. Открой, друг мой, глаза и уши свои.

Глава 8

CУРОВОE ПРОРОЧЕСТВО

Шел первый день пятого месяца моих занятий в Ксиоквифлоне. Это была неделя Бэзикса, то есть тридцатая неделя года, а значит, оставалось всего три недели до конца 11160-го года до рождества Христова.

У посейдонцев, как, надеюсь, уже понял читатель, отсчет дня начинался в полдень, и время от двенадцати до часу считалось первым часом дня. С этого часа последнего дня каждой недели и до начала первого дня следующей все дела прекращались; это время посвящалось религиозному поклонению, причем соблюдением такого порядка руководил самый строгий из всех законов - обычай. Сейчас, в 1886 году нашей эры, считается, что человек, всю неделю занятый сидячей работой, в выходные хорошо восстановится, если будет усердно заниматься спортом или много гулять на свежем воздухе. Я же считаю иначе: поскольку тело является оболочкой души, следовательно, какова душа, таким же будет и тело; значит, частое обращение к Отцу, труды на благо Его, постоянные неподдельно высокие мысли о Нем и есть восстановление, отдых, обновление, ибо это делает душу все более божественной. Поэтому и сегодня я с уважением отношусь к соблюдению субботы (дня, посвященного Богу), будь она седьмым, как это принято сейчас, или любым другим днем недели, либо одиннадцатым и первым, как это было в Атле.

Любой посейдонец мог свободно распоряжаться своими утренними часами даже в одиннадцатый день, по своему усмотрению проводя их либо за работой, либо в веселье и отдыхе. Но с наступлением первого часа раздавалось мощное, раскатистое звучание огромного колокола - сначала два удара, затем небольшая пауза, и еще четыре удара. После этого все занятия прекращались и начинались религиозные обряды. На следующий день огромный колокол звонил снова, и на всей территории нашего огромного континента ему вторили другие колокола. Так было и в густонаселенных колониях Атла - в Умауре и Инкалии (нынешних Южной и Северной Америке), причем учитывалась разница ею времени. В Каифуле на этой торжественной церемонии обязательно присутствовал кто-нибудь из главного храма Инкала. Когда время служб заканчивалось, остаток Инклата (первого дня) посвящался самым разным формам отдыха. Не думайте, что наши церемонии поклонения были мрачными или строгими, вовсе нет. Они завершались до наступления ночи, раньше, чем вечерний свет становился карминно-красным. Кстати, такой цветовой эффект создавался намеренно, для достижения его изменялась скорость движения атомов самой одической силы так, что совмещались элементы света и стронция, и осуществлялось это на одических станциях.

...Часа через три после окончания того памятного воскресенья в моей жизни посейдонского воплощения произошло удивительное событие. Не вызвав, как бывало обычно, вэйлукс, а решив прогуляться, поскольку все еще был под впечатлением музыки концерта, которым публика наслаждалась в садах Агако, я неторопливо шел домой и обратил внимание ни величественного старца, двигавшегося навстречу. Я часто встречал его раньше и по тюрбану винного цвета решил, что это принц. Но в этот раз тюрбан на нем был чисто белый, без оттенков, и такая перемена показалась мне странной. Ход моих мыслей вдруг изменился - пришло решение не возвращаться домой, а остаться в городе на некоторое время возможно, даже на ночь. Как только я подумал так, старец улыбнулся и не останавливаясь, последовал своим путем. У меня появилось странной чувство, что он хочет поговорить со мной, но по каким-то причинам не делает этого. Тогда я надумал прогуляться здесь попозже в надежде снова встретить его и познакомиться поближе.

Размышляя над всем этим, я зашел в кафе-грот в одном из тоннелей проложенных там, где проспект проходил сквозь холм, и заказал обед. Пока ел закуску, в кафе забрел еще один студент, с которым мы вместе учились и подружились. Пообедав, мы направились к каналу и наняли для прогулки парусную лодку у человека, зарабатывавшего на жизнь сдачей таких суденышек в аренду тем, кто изредка позволял себе подобное удовольствие. Дул свежий бриз, и мы вышли в океан через устье полноводной реки Номис, протекавшей по огибавшему город рву и затем впадавшей в океан.

Прогулка на паруснике по окружавшему Каифул каналу

Прогулка была долгой, и я вернулся на улицу, где видел старца, лишь перед самым наступлением ночи, неспешно подъехав к тому месту на машине. Почему-то у меня была уверенность, что непременно встречу незнакомца, и едва его внушительная фигура, хорошо заметная в ярком свете тропической луны, возникла, я склонил голову в почтительном поклоне. А как только сделал это, он промолвил:

- Остановись, юноша! Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

Почти механически я остановил машину, повинуясь его жесту, вышел и, установив рычаг таким образом, чтобы вэйлукс мог двигаться со скоростью пешехода, отпустил его, зная, что если никто и не воспользуется оплаченной машиной, то вскоре она достигнет какой-либо станции, где автоматически остановится. Теперь на старце была чалма священника.

- Тебя зовут Цельм Нуминос? - спросил он.

- Да, это так.                                                      

- Я часто видел тебя и многое знаю о тебе. Например, о похвальном желании трудом добиться успеха и известности среди людей. Ты еще юн, но находишься на верном пути к тому, чтобы обрести славу, когда станешь зрелым мужчиной. Уже сейчас твоя добросовестность стяжала тебе благоволение монарха. Ты преуспеешь, займешь высокое положение, познаешь славу, принесешь пользу себе и другим, и все окружающие будут хорошо относиться к тебе. Однако, ты не проживешь полного срока, отмеренного человеку на земле. Но и в это короткое время к тебе придет огромная любовь. Ты испытаешь самое чистое чувство, какое только способен испытывать мужчина к женщине. Увы, твоя любовь не будет вознаграждена в этой жизни. И ты полюбишь снова, и оттого будешь обречен на страдания. Юноша, ты принесешь миру много добра, но и немало зла. Судьба твоя не всегда будет светла, в ней таится много горя. Из-за тебя другие испытают тяжкие мучения, и ты заплатишь за это самой высокой мерой, и не будет тебе покоя, пока не искупишь вины. Знай, Цельм Нуминос, если ты хотя бы помыслишь совершить грех, то да преткнется нога твоя, ибо содеянный грех неизбежно ляжет на тебя преследующим роком. Уже сейчас, в дни невинности, ты поднимаешься по ступеням своей судьбы. Однажды тебе довелось смотреть в лицо смерти, но смерть - самое легкое, что может достаться тебе в удел. Тогда ты спасся, выбравшись из чрева горящей горы. Однако, говорю тебе, в конце концов, ты погибнешь в пещере и попадешь в Наваззамин - страну ушедших душ. И меня, лишь меня ты узришь как последнее живое существо, на котором остановятся твои глаза посейдонца. Но тогда я буду выглядеть не таким, как сейчас. Ты не узнаешь меня, ибо я буду тем, кто покарает и приведет к гибели злодея. Я сказал. Да будет мир с тобою.

Сначала его слова очень удивили меня. Я предположил, что старец, возможно, сбежал из Носсинифлона (буквально - «Дома пораженных Луной», то есть сумасшедших). Но по мере того, как он говорил, я понял, что ошибаюсь. Наконец, пораженный, я потупил взор, не зная, что и думать, исполненный смутного страха. Когда же незнакомец закончил свою речь и пожелал мне мира, я вновь поднял глаза, чтобы посмотреть ему в лицо, но с изумлением обнаружил, что поблизости нет ни души, - я стою один на большой площади у фонтана, струи которого в лунном сиянии льются расплавленным серебром. В растерянности я посмотрел по сторонам. Уж не привиделось ли это мне?.. Конечно же, нет.

Были ли слова таинственного старца правдой или ложью? Со временем твое любопытство, мой читатель, будет удовлетворено, как разрешились и мои сомнения.

Глава 9

ИСЦЕЛЕНИЕ ПРЕСТУПНИКОВ

В течение четырех лет после той встречи со странным седовласым человеком, который пророчествовал мне, события, одно за другим, разворачивались в точном согласии с его предсказанием. За всю свою жизнь я больше не видел его, однако, мы действительно встретились еще один раз - перед моей смертью. Но прежде чем продолжить, я хочу вспомнить, чтобы больше не возвращаться к этому, о своих партнерах по золотоносной шахте.

Через несколько месяцев после того, как меня принял Рей Уоллун в своих покоях, в кабинет геологии Ксиоквифлона вошел молодой человек в оранжевом тюрбане, на котором спереди сверкала гранатовая в золотой оправе булавка, указывавшая на то, что перед нами императорский гвардеец. Подойдя к старшему преподавателю, он что-то тихо сказал, затем, постучав по столу, чтобы привлечь внимание девяноста с лишним студентов, занимавшихся в классе минералов, спросил: «Присутствует ли в зале человек по имени Цельм Нуминос?» Услышав это, я поднялся с места. «Подойди сюда», - велел он. Я двинулся к нему не без внутреннего трепета, так как прекрасно понимал, какую службу представлял неожиданный визитер. Остальные студенты с любопытством разглядывали меня. В голосе преподавателя прозвучали неприятные суровые нотки, когда он сказал: «Этот посланец желает, чтобы ты сейчас отправился с ним и предстал перед Реем. Он находится в зале Уголовного Суда и требует тебя как свидетеля».

Памятуя о том, что сказал мне когда-то Рей, я сразу успокоился и пошел вслед за гвардейцем. В зале суда под охраной находились мои партнеры по шахте и обвиняемый вместе с ними скупщик золота. На возвышении рядом с судьей просто и достойно восседал сам Уоллун. Но этот правитель величайшего народа на Земле, тем не менее, был здесь лишь сторонним наблюдателем, ибо по закону все полномочия первого лица принадлежали судье. На местах для публики разместились несколько зрителей.

Злоумышленникам мог быть вынесен только один приговор: виновны и заслуживают наказания. Справедливым его признали все, в том числе и сами обвиняемые. Сразу же после объявления приговора охранник отвел заключенных в другую часть здания, где находилась хорошо освещенная комната, наполненная разнообразными переносными и стационарными устройствами. Сюда же проследовали и все присутствовавшие.

В центре этого помещения стояло кресло с подголовником, всевозможными подставками, застежками и ремнями для рук, ног и тела. Охранник усадил и крепко привязал одного из приговоренных к креслу. После этих приготовлений к заключенному приблизился эксперт с небольшим устройством в руке. Он прикрепил два контакта устройства к рукам человека в кресле, и после коротких манипуляций инструмент издал тихий жужжащий звук. В тот же момент глаза моего бывшего партнера закрылись, весь его внешний вид указывал на состояние глубокого оцепенения. Он и в самом деле был под магнитной анестезией. Оператор медленно поводил прибором вокруг него и приказал помощнику наголо обрить голову приговоренного. Когда приказание было выполнено, эксперт поставил голубые отметки на выбритой поверхности перед ушами и над ними, потом нарисовал посейдонские цифры 1 и 2 выше и немного сзади каждого уха. Закончив, он обернулся к слушателям, но по просьбе Рея Уоллуна не начинал свое обращение к аудитории, пока не подозвал меня к себе с того места за оградой, где я стоял, и только за тем произнес:

- Итак, я обнаружил у этого преступника в местах, которые цифрами один и два, доминирующие качества, давшие реакцию. Это, в первую очередь, ненасытная жажда стяжательства собственности и предрасположенность совершать такие деяния тайно, о чем можно судить по чрезмерно развитым центрам скрытности. Поскольку череп невысок, а в зоне номера два очень широк между ушами, то я должен сделать вывод, что мы имеем дело с весьма жадным человеком, которого почти полностью отсутствуют сознательность следовательно, и нравственность. Добавим к этому его деструктивный темперамент и получим очень опасную личность. Я недоумеваю, как подсудимый ухитрился не предстать перед нашей службой исправления раньше. Удивительно, что до сих пор есть люди, которые сомневаются в пользе такого восстанавливающего лечения. Хотя теоретически это объяснимо: человек с низким моральным планом, как у этого парня, неспособен понять преимущества высшего плана, но зато он видит преимущества сиюминутные, которых и добивается нечестными методами. Этот человек может, не сомневаясь, совершить убийство, если только почувствует в том какую-нибудь мгновенную выгоду, причем задумываться о последствиях такого поступка не станет. Верно ли это, зо Рей?

- Это так, - ответил император.

- Поскольку мой диагноз по данному делу подтвержден таким высоким авторитетом, - продолжил эксперт, - то я приступаю к лечению.

Он подозвал помощника, выкатившего другой магнитный прибор в тяжелом металлическом корпусе. Настроив механизм на оптимальный режим работы, эксперт приложил его положительный полюс к тому месту, головы пациента, которое было помечено цифрой 1, а второй полюс - к задней части шеи. Затем он вынул свои часы и положил их на металлический корпус прибора около цифрового диска, стрелку которого отрегулировал. В течение следующего получаса стояла тишина, если не считать приглушенных разговоров, доносившихся из разных концов комнаты. По истечении этого времени эксперт поменял положение прибора, переместив положительный полюс на другую сторону головы, где была помечена та же цифра. Эта процедура повторялась еще дважды с определенными временными промежутками. Поскольку император приказал мне остаться, я наблюдал, как по окончании лечения первый человек был выведен из состояния магнитной анестезии. Пока его увозили; эксперт изложил принцип операции значительной аудитории, собравшейся к тому времени:

- Вы присутствовали при лечении тех ментальных качеств, которые, существуя в характере пациента, постепенно начали доминировать и подчинили себе его нравственность. Процесс частично атрофировал сосудистые каналы, что питают отделы головного мозга, блокирующие склонность к жадности и разрушению. Но следует хорошо запомнить одну вещь: душа превыше физического мозга, и именно в душе пребывают эти преступные устремления, а мозг и другие органы являются лишь физическим выражением ее, так сказать, ее рабочим местом. Следовательно, мы не достигнем своей цели, подвергнув человека гипнозу лишь механически. Гипноз - это своего рода вторжение, при котором кровеносные сосуды мозга сужаются, от головы отливает кровь, что действительно представляет серьезную опасность. Но совершенно противоположное действие оказывает афаизм (посейдонский эквивалент современного термина «месмеризм»). Кровь приливает к голове, и с момента начала афаического процесса мозг оператора может управлять мозгом субъекта, дабы внушить заблудшей душе стремление исправиться.

Именно такое лечение я и применил к этому человеку, причем лечение двойное: не только частично уменьшил кровоснабжение органов, служивших вместилищем его слабости, но с помощью своей воли запечатлел в его душе желание перестать грешить и наполнил ее желанием работать над своим исправлением, что и приведет к нужному результату. Возможно, в течение нескольких дней он будет чувствовать некоторое недомогание, но его стремление к греху пройдет. Настоящий злодей получается, когда связь с высшим разумом искажается сразу в нескольких направлениях. В этих случаях доминирует низшая природа человека, что наблюдается, в основном, у сексуальных извращенцев и приводит к появлению преступников. В Атле нет распутников, так как, если кто-либо проявит такую предрасположенность, вмешается государство, и к соответствующим центрам такого сбившегося с пути человека будет применено лечение. Но я более не стану распространяться на эту тему. Как только первого человека увезли, в кресло усадили второго из моих бывших партнеров. Анализ его умственного развития показал, что он скорее слаб, чем преступен, - обычный лукавый человек с распутными наклонностями, чей череп был скошен назад и выдавался над ушами. Нет необходимости описывать его лечение, оно походило на первое: месмерическая суггестия была основным средством.

Тем же вечером по дороге домой я принял решение добавить своему курсу обучения и науку профилактической френологии. И впоследствии сделал это. Используя полученные знания о природе человека, я оказывал влияние на судьбы многих людей, и как показали результаты, ни в одном из случаев оно не было вредоносным, так что сегодня мне не приходится отвечать, ибо я не причинил зла. Иногда мне даже хотелось самому пройти лечение, так как это по крайней мере, предотвратило бы совершение ошибок, которые несли несчастье мне и через меня другим. Я не сделал этого, потому что знал: в царстве Отца нашего все сущее есть благо, и никто никоим образом не должен избегать ответственности, предусмотренной кармой всех предыдущих воплощений. Прохождение коррективного лечения было бы для меня попыткой уклонения от «суда Божия» и своего рода трусостью. Так самоубийца, уходя из жизни, стремится избежать страданий на Земле, но, налагая на себя руки, не может избегнуть ничего, ибо обязан исполнить каждую йоту и черту Закона Бога. Наоборот, таким деянием он только громоздит новые горы своих несчастий и наказаний и лишь продлевает свои мучения в неумолимой карме последующих земных воплощений. Так происходит с: самоубийцами. Те же, кто умирает по естественным причинам, не желая смерти, не подвергаются таким наказаниям. Посейдонским преступникам лечение принесло пользу, потому что они никак не могли избежать его, а мое добровольное лечение посеяло бы на моем пути драконьи зубы. Наказания, заметьте, не касаются тех, кто знает и, зная, выполняет Божественную волю.     

Глава 10

ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ

По традиции в нашем государстве велось систематическое наблюдение за наиболее одаренными студентами, им давали бесплатное образование. Надо сказать, что это наблюдение никогда не было утомительным, и те, кто удостаивался такой отеческой заботы, едва замечали его. Самых талантливых и усердных из нас, дошедших до последнего семестра обучения, допускали на те заседания Совета Девяноста, которые не носили закрытого характера и на которых не принимались законы. А некоторые избранные, предварительно дав строгую клятву, присутствовали на всех его заседаниях. Каждый из многих тысяч студентов высоко ценил даже незначительную привилегию, ибо, кроме оказываемой чести, уроки государственного управления давали неоценимое преимущество перед остальными.

Во вторую половину моего четвертого года обучения ко мне пришел принц Менакс, пожелавший узнать, не соглашусь ли я занять должность секретаря министра - положение, позволявшее подробно ознакомиться с работой правительства Посейдонии. Он сказал:

- Это - большое доверие, и я рад оказать его тебе потому, что ты обладаешь способностями выполнять обязанности так, чтобы удовлетворить Совет. Работа даст возможность быть в тесном контакте с Реем и принцами, а также облечет тебя некоторой властью. Что скажешь?

- Принц Менакс, я осознаю, что это - очень высокая честь. Но позволь спросить, почему ты предоставляешь ее мне, совершенно незнакомому тебе человеку?

- Потому, Цельм Нуминос, что полагаю тебя достойным и теперь даю тебе шанс доказать это. Я знаю тебя, хотя ты меня не знаешь, и верю в тебя. Обманешь ли ты мои ожидания?

- Нет.

 - Тогда подними свою правую руку к сияющему Инкалу и поклянись нашим высшим символом, - что ни при каких обстоятельствах не разгласишь и малой толики того, что происходит на закрытых заседаниях, а также на любом слушании в Зале Законов.

Я поклялся, тем самым связав себя нерушимым обетом перед всеми посейдонцами и став секретарем без права голоса - одним из семи неофициальных лиц, которым доверяли написание особых отчетов и работу со многими важными государственными документами. «Конечно, не было бы большой разницы, если бы такое дело поручили кому-либо из девятисот других студентов Ксиоквифлона, - думал я, искренне считая, что не более достоин этого, чем они. - Наверное, при выборе сыграла роль моя личная популярность, вызванная тем, что ко всем делам я относился с той же твердой решимостью, какая направляла мои действия на горе Рок». Принц словно прочел эти мысли.

- Я давно наблюдаю за тобой, - сказал он. - От меня, а не от ксиокла,* (* Главного наставника.) тебе приходили приглашения посещать заседания Совета. Астики** всегда внимательно следят за подающими надежды студентами. Отсюда и те небольшие поручения, что тебе иногда выпадало исполнить. Сегодня вечером, в восемь часов приходи ко мне во дворец. Я хочу поговорить с тобой, а там это сделать удобнее всего. До встречи. (** Astiki - принцы империи, от астика- ср. с azteca- астека (ацтек). Так как первые работы по американистике на русском языке были переводами с немецкого, то установилась неправильная транскрипция многих индейских этнических и географических названий. На самом деле, «z» произносится не как «ц» в немецком, а как «с». Кроме этого, при передаче американских имен буква «х» обозначается звуком «ш», a «qui» - сочетанием «ки». Потому передаваемое нами слово «Ксиоквифлон» (Xioquithlon) может произноситься как «Шиокитлон», а Цельм (Zailm) - как Сельм. Подробнее об этом см. американский эпос «Пополь-Вух. Родословная владык Тотоникапана». «Ладомир-Наука», М., 1993. си Прим. пер.)

...Менакс занимал пост премьер-министра - самый значительный правительственный пост среди всех астиков, он был главным советником Рея. Мое мнение о себе самом, конечно же, возросло, когда я сполна осознал, какой чести удостоен, но это вызвало лишь горячую благодарность, а отнюдь не тщеславное высокомерие. Намотав на голову свой лучший тюрбан зеленого цвета, заколов его булавкой, украшенной серым кварцем с зелеными прожилками меди, что указывало на мое социальное положение, я вызвал по нейму городской вэйлукс, как вы бы вызвали такси. Вскоре пришла машина, в которой, несмотря на ее сравнительно небольшой размер, было многое предусмотрено для удобства четырех пассажиров. Пожелав спокойной ночи своей матери, я помчался в город, прислушиваясь к яростному грохоту потоков дождя о корпус машины, отчего вечер казался довольно мрачным.

Дворец Менакса, в котором я бывал и прежде, стоял неподалеку от внутренней набережной канала, там, где он ближе всего подходил к моему дому. Расстояние примерно в десять миль машина преодолела за считанные минуты и приземлилась, шуршанием по широкому мраморному настилу вэйлуксодрома сообщая о том, что я прибыл по назначению. Вышел стражник и спросил о цели визита. Услышав ответ, он вызвал служителя, и тот сопроводил меня к принцу.

В огромной зале находились несколько вельмож из свиты астика, старательно занимавшихся ничегонеделанием. В этом им помогали некоторые дамы, живущие во дворце. Сам же Менакс возлежал на диване перед камином, наполненным кусками какого-то тугоплавкого материала, нагреваемого с помощью универсальной силы. Прежде чем служитель подвел меня к принцу, я успел заметить группу вельмож и дам, собравшихся вокруг девушки редкостной красоты. Ее платье, черты лица и весь облик свидетельствовали, что она - не дочь Посейдонии, у нее не было ни темных глаз, ни темных волос, ни нашей красновато-медной кожи. Красавица-незнакомка выглядела опечаленной и, насколько я мог судить после беглого взгляда, все окружающее было ей глубоко чуждо.

- Добро пожаловать, - приветствовал меня Менакс, - присаживайся. Ночь выдалась грозовой, но я хорошо знаю тебя: ты пообещал и пришел.

Он некоторое время помолчал, пристально вглядываясь в пылающий камин, испросил:

- Цельм, намерен ли ты сдавать экзамены в те девять дней, что ежегодно отводятся для этого студентам?

- Я собирался, мой астик.

- У тебя есть возможность отложить экзамены до последнего года обучения.

- Мне бы этого не хотелось.

- Одобряю твое решение. Я и сам поступал так же, когда учился. Надеюсь, ты достойно выдержишь испытания. А после них у тебя будет целый месяц для развлечений. Как бы и мне хотелось отдохнуть хоть немного от своих обязанностей!.. Ты уже решил, Цельм, что будешь делать в эти каникулы?

- Нет, мой принц.

- Нет? Это хорошо. Не смог бы ты оказать мне услугу - отправиться в далекую страну, чтобы совершить доброе дело? Выполнив мое короткое поручение, ты сможешь оставаться там столько, сколько пожелаешь, или же поехать отдыхать туда, куда поманит тебя фантазия.

У меня не было причин отказаться от предложенного путешествия. Так долг привел меня в страну, которая до настоящего момента упоминалась лишь вскользь. Отчёт о моем путешествии в те каникулы лучше начать с описания Суэрна, называемого ныне Индостаном, а также Некропана, именуемого теперь Египтом, - наиболее цивилизованных стран, не находившихся под влиянием Посейдонии.

Когда люди стремятся к тому, чтобы всеми их делами управляла только религия, то результат наверняка будет не самым лучшим. Теократическая политика израильтян - показательный пример в истории мира. Суэрн и Некропан, как в этом вскоре убедится читатель, - еще более ранние примеры того же. Я вижу причину этого отнюдь не в ошибочности религии; весь опыт моей жизни убедил меня, что нет ничего лучше чистой, незамутненной веры. Причина, по которой теократия, достигнув определенного успеха, не может процветать вечно, состоит в том, что внимание ее последователей неизменно направлено исключительно на духовное, на утверждение его принципов, а понятия Царства Божия никогда не могут быть понятиями земными. Не могут, по крайней мере, до тех пор, пока человек не разовьет до необходимой степени свой шестой, или психический, принцип и не очистится огнем Духа от всякой примеси животного.

В Суэрне и Некропане существовали цивилизации, которые, как я сейчас понимаю, не уступали посейдонской, хотя разительно отличались от нее. Религия их народов не была похожа на нашу, и мы обсуждали ее между собой несколько снисходительно. Но в целом атланты относились к этим народам с большим уважением по причинам, которые я вскоре открою.

Различие между нашими тогдашними цивилизациями заключалось в том, что посейдонцы стремились к развитию техники, искусств и наук, то есть, имели дело с материальными вещами и, не задумываясь, принимали религию своих предков, а суэрнианцы и некропаны почти не обращали внимания на все, что не имело непосредственно оккультного и религиозного значения, - на истинно практические принципы, как и на оккультные законы, имеющие отношение к материальности. Они совсем не заботились о материальных вещах, если только речь не шла о поддержании жизни. Их основополагающим правилом было - не обращать внимания на окружающую действительность, отринуть настоящее и стремиться к будущему. Жизненным же принципом Посейдонии было расширение власти человека над явлениями природы.

Некоторые наши теоретики философствовали о духе времен и пытались смоделировать прогноз судьбы Атлантиды. Они подчеркивали тот факт, что наши замечательные достижения в искусствах, физике и других науках, словом, весь прогресс полностью зависел от использования оккультной силы Ночной Стороны Природы. Из сопоставления этого факта с тем, что мистические достижения суэрнианцев и некропанов обязаны своим существованием той же оккультной силе, сам собой напрашивался вывод: со временем мы тоже потеряем интерес к материальному прогрессу, как таковому, и посвятим свою энергию лишь оккультным исследованиям. Надо заметить, что предсказания этих ученых казались людям излишне мрачными, и хотя их слушали с уважением, неудачные попытки пророков предложить достойный выход делали их предметом тайного презрения. Ведь любой, кто найдет ошибку в существующем порядке вещей и будет неспособен заменить его лучшим, наверняка встретит всеобщую насмешку.

Мы, посейдонцы, знали, что загадочные народы за океаном обладали способностями, перед которыми выглядели ничтожными такие наши достижения, как, например, быстроходные машины и подводные суда, легко пересекавшие огромные воздушные и водные пространства. У них не было подобных устройств, поскольку они просто не имели в них жизненной необходимости и, следовательно, как мы предполагали, желания их создавать. Наверное, наше несколько снисходительное к ним отношение было скорее показным, чем истинным, так как в глубине души мы признавали их превосходство, хотя и не испытывали при этом ни малейшего восхищения.

Мы могли говорить, видеть, слышать и быть видимыми теми, с кем хотели общаться, причем на любом расстоянии и без проводов, но с помощью магнитных токов Земли. Истинно, мы никогда не знали боли расставания с друзьями. Мы легко контролировали все коммерческие дела на самых отдаленных своих территориях. При необходимости наши войска обернулись бы вокруг света за один день. Однако, все это было возможно, только пока у нас в руках находились наши механические и электрические изобретения, ценность которых посейдонцы необоснованно преувеличивали. Ведь если бы самого известного ученого Ксиоквифлона, допустим, заперли в темницу, то ему не помогли бы все его познания. Лишенный привычных приспособлений и средств, он потерял бы надежду что-либо увидеть, услышать или сбежать без посторонней помощи, ибо его чудесные способности находились в полной зависимости от творений его интеллекта.

Но не таковы были жители Суэрна и Некропана. Попади в темницу любой из них, он мог бы тут же беспрепятственно выйти, подобно Савлу из Тарса, и никто из нас не сумел бы помешать ему. Он мог видеть и слышать на любом расстоянии без всякого нейма; умел пройти даже сквозь вражеский строй, оставаясь невидимым. Так на что же годились наши достижения по сравнению с достижениями Суэрна и Некропана? Какой смысл использовать военные средства против людей, каждый из которых одним только взглядом, сверкающим страшным светом воли, мог вызвать невидимые силы Ночной Стороны, и неприятели скорчивались, как зеленые листья в опаляющем дыхании огня? К чему ракеты, если тот, на кого они нацелены, был способен моментально перехватить их на лету и заставить приземлиться у своих ног, как легкий пух чертополоха? Что пользы во взрывчатых веществах, пусть и гораздо более мощных, чем нитроглицерин, которые сбрасывались с вэйлуксов, парящих на высоте нескольких миль в голубом своде небес? Ровным счетом никакой, если противник одним только взглядом и совершенным контролем над неведомыми нам силами Ночной Стороны мог легко остановить падающую смерть и вместо того, чтобы погибнуть самому, уничтожить и наш корабль, и его живой груз.

Обжегшись, ребенок боится огня. Давным-давно атланты хотели покорить эти народы, но потерпели сокрушительное поражение. К счастью, в намерения победителей не входило завоевать нас, а лишь дать нам отпор. Потому впредь мы стали жить в мире. На протяжении последовавших долгих столетий и Посейдонию заботила исключительно оборона страны, захватнические планы были забыты ею. И благодаря такой перемене между нашими тремя народами установились дружеские отношения.

Атл, наконец, узнал многое о том, как применять магнитные силы, чтобы уничтожить своих противников, и прекратил использовать ракеты, снаряды и взрывчатые вещества в качестве средств защиты. Но знания суэрнианцев все еще были намного полнее наших. Мы своими магнитными разрушителями сеяли смерть лишь на ограниченной территории вокруг операторов. Они же могли бы поразить любую точку, независимо от расстояния. Наши устройства губили все без разбора на роковой территории: все живое и неживое, всех людей, своих и чужих, животных, деревья - всех ждала одна и та же участь. А их средства были под контролем и поражали только конкретного намеченного врага в самое сердце, не уничтожая бесполезно другие жизни, даже не задевая никого, кроме, к примеру, генералов или главнокомандующего армией противника.

Все это было мне хорошо известно. И теперь принц Менакс просил меня отправиться с важным поручением именно в Суэрн, землю которого я уже давно мечтал увидеть. Искренне обрадованный тем, что мое желание, наконец, сбудется, я спросил о сути поручения:

- Если зо астик скажет, что от меня требуется, он утолит мое возрастающее любопытство.

- Это я как раз и собираюсь сделать, - отозвался принц. - Мы хотим послать правителю Суэрна подарок в знак признательности за дары из гемм и золота, присланные им Рею Уоллуну. Правда, существует предположение, что эти подношения сделаны лишь для того, чтобы побудить нас принять к себе полторы сотни женщин из числа военнопленных, чем-то помешавших Эрнону - императору Суэрна. А нам не пристало получать подачки. Хотя женщинам и будет позволено пока остаться здесь или отправиться, куда они пожелают, - за исключением Суэрна, въезд в который им запрещен, - решено не просто принять дар, но сделать ответный жест. Так постановил Совет на последнем собрании. - Менакс умолк, встал со своего ложа, подошел ближе к камину и продолжил:

- Кажется, женщины принадлежат к довольно влиятельным кланам народа Салдии - страны, чьи земли простираются далеко на запад от Суэрна. Салдийцам никогда прежде не приходилось испытывать на себе суэрнианскую мощь, они и не предполагали, как может изливаться ярость Инкала через Его сынов из Суэрна, ярость, скашивающая врагов так же, как серп жнет колосья во время жатвы. У Эрнона много плодородных земель. Желая обладать ими, невежественные дикари и бросили Рею Суэрна вызов к войне. Эрнон ответил, что не собирается воевать, но если кто придет к нему с копьями и луками, закованный в броню, то горько пожалеет, ибо Иегова - так суэрнианцы предпочитают называть Того, Кого мы зовем Инкалом,- защитит его и его народ без битв и кровопролития. На это варвары ответили насмешками. Они собрали огромную армию, многочисленные обозы и примчались, чтобы разорить владения Суэрна. Но подожди-ка, в этом зале есть человек, который, несомненно, расскажет тебе больше и лучше, чем я. Мейлзис, - обратился принц к своему телохранителю, - приведи сюда вон ту светловолосую чужестранку.

Мейлзис подошел к незнакомке, которую я заметил, как только вошел в апартаменты Менакса; та поднялась легко и грациозно, невольно вызвав мое восхищение. Не торопясь, она поправила свой наряд, будто не спешила выполнять приказание старшего по положению, только потом приблизилась к принцу. Он спросил почтительно:

- Не соблаговолишь ли ты рассказать и мне то, что поведала моему подданному? Я знаю, что рассказ твой весьма интересен.

Пока он говорил, чужеземка смотрела не на принца, а на меня, смотрела не вызывающе, но пристально, во все глаза, хотя, возможно, и не осознавала этого. В ее взоре была такая магнетическая сила, что мне пришлось смущенно отвести глаза в сторону. Но даже сделав это, я все еще чувствовал на себе ее взгляд. Между тем девушка заговорила на посейдонском языке, что было явным признаком ее высокой образованности:

- Если тебе, зо астик, доставит удовольствие то, что ты просишь меня сделать, то мне тем более. Мне также приятно повторить все для твоего молодого придворного. Однако, я хотела бы, чтобы твоя дочь не присутствовала при этом, - прибавила она, понизив голос и бросив неприязненный взгляд на Анзими, которая сидела неподалеку и делала вид, будто читает книгу, хотя на самом деле внимательно прислушивалась к нашим словам. Должно быть, принцесса уловила суть сказанного чужестранкой, поскольку тут же встала и поспешно покинула зал. По-видимому, мне не удалось скрыть разочарования, вызванного поступком салдийки и чувством, ставшим его причиной, так как она прочла мои мысли и от досады даже прикусила губу.

- Нет надобности стоять. Не хочешь ли ты присесть справа от меня, а ты, Цельм, устроиться по левую руку? - спросил Менакс, опустившись на диван.

Когда я сел и приготовился слушать, к нам почтительно приблизился слуга Мейлзис.

- Твои придворные и дамы астикифлона испрашивают разрешения тоже присутствовать при этом рассказе, - сказал он принцу.

- Думаю, нет причин отказывать им, - ответил Менакс и добавил: - Принеси сюда нейм и поставь рядом с нами, чтобы редактор Хроник тоже мог получить эту информацию.

Воспользовавшись разрешением, все вскоре собрались вокруг нас; кто-то устроился на низких сидениях, а вельможи, знакомые с обычаями своего принца, просто улеглись на богатых бархатных коврах, устилавших мраморный пол.

Глава 11

 РАССКАЗ САЛДИЙКИ

По распоряжению принца телохранитель принес пряное вино, и мы, потягивая бодрящий напиток, изготовленный без применения брожения, услышали от чужеземки следующую историю:

- Полагаю, вы знакомы с моей родной страной, поскольку имеете торговые отношения с ее народом. Все здесь присутствующие также наслышаны о том, как наш великий правитель - мой отец пошел с огромной армией против ужасных суэрнианцев. О, как мало мы знали об этом народе! - воскликнула она, сжав свои маленькие изящные руки. - Мой отец собрал и возглавил войско в шестнадцать тысяч человек. Столько же находилось и в обозах, которые должны были обеспечивать боеспособность армии. Нашей гордостью являлась кавалерия - бесстрашные и верные ветераны, жаждущие крови врага. Войска были замечательно вооружены сверкающими копьями и пиками...

Услышав этот панегирик столь примитивному вооружению, мы не смогли подавить невольные улыбки. Казалось, это смутило салдийскую принцессу, но ненадолго:

- Мы неслись, как лавина, захватывая все, что попадалось на пути! И когда через много дней приблизились к столице Суэрна, то предвкушали легкую победу, ибо захваченные пленники сообщили, что вокруг города нет ни стен, ни иных защитных сооружений. Даже армия их не была собрана, чтобы достойно встретить нас. До сих пор мы нигде не встретили сопротивления, поэтому почти не было и кровопролития. Наши воины довольствовались тем, что ради забавы мучили пленных, прежде чем отпустить их на свободу.

- Ужас! Безжалостные варвары! - прошептал Менакс.

- Что вы сказали, мой господин? - быстро переспросила девушка.

- Ничего, принцесса, ничего. Я просто представил себе величественное шествие салдийских войск. Пожалуйста, продолжайте.

Приблизившись к городу, мы встали боевым порядком на краю не глубокого, но широкого ущелья, в котором Рей Суэрна вопреки всем правилам обороны так неразумно расположил свою столицу, и отправили к нему посла с поручением предложить наши условия. Но в ответ к нам вместе с нашим послом пришел лишь один старик без оружия. Нет, с нем нельзя сказать «старик», точнее будет - немолодой человек, потому что он был высокого роста, с прямой осанкой воина и такой достойной наружности, что нельзя было смотреть на него без восхищения. О, он выглядел, как само воплощение силы! Я должна бы ненавидеть его, но невольно залюбовалась им. Будь он моложе, я бы посваталась к нему и добилась того, чтобы он стал моим супругом.

Столь неожиданное замечание рассказчицы вызвало изумление у слушателей, а принц Менакс спросил напрямик:

- Принцесса, правильно ли я понял тебя? Ты сказала, что сама посваталась бы к мужчине? Разве у вас право инициативы в любовных делах принадлежит женщине? Я думал, что хорошо знаю обычаи разных стран, как древних, так и более молодых, но этот мне совсем незнаком. Однако, странных вещей следует ожидать от... гм... народа, который... известен посейдонцам лишь своей многочисленностью.

- Почему бы тебе не быть откровенным, зо астик? Говори прямо, что думаешь. Ведь атланты, почитающие себя цивилизованными людьми, считают нас ниже себя, хотя наши обычаи совершенно неизвестны вам.

Принц Менакс покраснел от смущения и, поскольку не привык увиливать, сказал извиняющимся тоном:

- Я признаю, что откровенность - хорошее качество. Поверь, принцесса, мне просто не хотелось ранить твои чувства.

Салдийка неожиданно звонко рассмеялась:

- Зо астик, позволь поведать тебе, что в Салдии человек любого пола волен ухаживать за своим избранником или избранницей. А почему бы и нет? Полагаю, это правильно. И я буду следовать нашему обычаю, если когда-либо полюблю. Мой избранник должен быть хорош собой и отважен, как лев пустыни. И не важно, откуда он родом.

- Благодарю за разъяснение, принцесса, - сказал Менакс. - Если ты не возражаешь, нам бы хотелось услышать, что было дальше.

- А вот что. Мой отец спросил этого величественного старца: «Что сказал твой правитель?» Тот ответил: «Передай чужеземцу, чтобы он не будил гнев мой, ибо велико будет его поражение, если он не послушает меня. Страшен гнев мой». «Что? А где же его армия? Я что-то не вижу ее». - Отец засмеялся так, как смеется опытный воин, когда его пугают жалким сопротивлением. «Вождь, тебе лучше уйти, - произнес посланник сурово. - Я и есть Рей Суэрна и вся его армия. Оставь эту землю сейчас, ибо, ослушавшись, ты уже не в силах будешь сделать это. Уходи, прошу тебя!»

«Ты - Рей?.. Безумец! - вскричал мой отец. - Я говорю тебе, что солнце еще не перейдет в другой знак, как ты пожалеешь о своих словах! Либо ты сейчас же пойдешь, соберешь своих воинов и сразишься с нами, либо я пошлю твою голову твоему народу. Другого выбора у тебя нет. Следующим утром я нападу на вас и разрушу твой город. Но до этого срока ты можешь не бояться за свою жизнь - я не трону безоружного противника. Иди. Мой враг должен быть достоин меня!»

«Вождь, скажи, ты слышал когда-нибудь о способностях суэрнианцев?- спросил Рей. - Да?.. И ты не поверил?.. Напрасно. Еще раз заклинаю тебя, уходи с миром, пока еще можешь сделать это!»

Последние слова окончательно рассердили моего отца. «Это твой ультиматум? Так быть посему! - воскликнул он и отдал приказ командирам своих легионов: - Постройте войска! Мы захватим этот город прямо сейчас!»

Две тысячи наших лучших бойцов, мужей могучего телосложения, каждый из которых мог бы унести вола на спине, мгновенно заняли свои места в строю, готовые ринуться на вражескую столицу, ведя за собой менее опытных в брани. Я никогда не забуду эту величественную картину. Никогда! Такая мощь! Но взглянув на наших людей, суэрнианец опять заговорил:

«Повремени с этим приказом, вождь. Это твои лучшие люди?»

«Да».

«Те ли это люди, о которых мне сказали, что они глумились над моим народом ради забавы и, называя нас трусами, говорили, что все, кто не оказывает сопротивления, по их мнению, должны быть преданы смерти?»

«Я не отрицаю этого», - ответил отец.

«Считаешь ли ты это справедливым, вождь? Не заслуживают ли смерти те, кто сам проливает кровь?»

«Может, ты хочешь, чтобы я наказал их за это?» - презрительно рассмеялся отец.

«Именно так, вождь. А после этого вы должны уйти».

«Ничего не скажешь, отличная шутка! Однако, я не в том настроении, чтобы шутить».

«И ты не уйдешь, хотя я предупредил тебя, что остаться здесь равносильно смерти?»

«Нет! Довольно нести чушь! Я устал», - отрезал отец.

«Астик, мне жаль тебя, - как-то устало произнес Рей. - Но пусть будет по-твоему. Ты предупрежден. Ты слышал о силе Суэрна и не поверил. Теперь же ты испытаешь ее на себе». Сказав это, он простер свой указательный палец вот так. - Принцесса встала с дивана и повторила жест Эрнона, причем с такой силой, что слушатели даже непроизвольно сжались. - Он простер руку туда, где стояли две тысячи наших лучших воинов. Его губы зашевелились, и я едва различила тихие слова: «О Иегова, укрепи мою слабость. Пусть будет наказано греховное упрямство».

Принцесса Лоликс изображает смертельный жест Эрнона из Суэрна

То, что случилось потом, наполнило ужасом наши души. Это было так страшно, что над полем нависла гробовая тишина. Ни один из наших воинов-ветеранов не остался в живых. По мановению руки суэрнианца их головы склонились, руки, державшие копья, разжались, и солдаты повалились на землю, как пьяные. И все это без борьбы, без единого звука, если не считать шума падающих тел. Смерть пришла к ним так, как она приходит к тем, чье сердце в миг перестает биться. О, какой ужасной силой обладал тот человек!

Салдианка умолкла и почти упала на диван, в глазах ее стояли слезы. Слушатели тоже молчали, захваченные рассказом о том, как «в воздухе Ангел Погибели крылья свои развернул, настиг он врага и в лицо ему смертью дохнул». (Имя Сеннахирима* тогда было еще неизвестно миру; и салдийская принцесса не могла знать его историю. Но мы знаем ее, мой читатель, ты и я, и этого достаточно.) (* Сеннахирим - ассирийский царь с 704 по 681 гг. до н. э. В 701 г. вторгся в Иудею и взял сорок шесть городов... Езекия, царь иудейский, послал Сеннахириму... весть о том, что готов подчиниться ассирийцам, а также выплатить огромную дань. Ассирийский монарх этим не довольствовался и потребовал сдачи Иерусалима. В этом ему было отказано. И тут по непонятным причинам Сеннахирим удалился, даже не попытавшись осадить город. См. 4 Цар. 18:13; 19:16, 20, 36; 2 Пар. 32; Ис. 36, 37; Д. Комэй, «Кто есть кто в Ветхом Завете», М., «Внешсигма», 1998 г. Прим. ред.)                                                                                          

 Лишь спустя пару минут глоток вина привел девушку в чувство, и у нее достало сил продолжить рассказ:

- Жуткая тишина, охватившая сначала всех свидетелей этого зрелища, сменилась пронзительными криками женщин - жен и дочерей погибших воинов. Многие из наших мужчин, только теперь осознавших, что истории, которые они слышали и в которые не верили, не были вымыслом, пали на землю, сраженные страхом. Ах! И тогда... тогда раздались молитвы ко всем богам, большим и малым, на которых наш народ привык полагаться. - Принцесса горько улыбнулась. - Как глупо просить защиты у богов из дерева и металла от такой ужасной силы. Тьфу! Мне запрещено возвращение домой, но я и сама, по собственной воле никогда не вернусь на родину. Не хочу больше жить с народом, который поклоняется идолам, бесчувственным предметам, а затем сам же отворачивается от них.

 Нет, принц, - опередила она вопрос Менакса, - я никогда не поклонялась идолам. Многие из нашего народа делают это, многие, но не все. Я не отступница, просто я поклоняюсь силе. Мне следовало бы ненавидеть императора Суэрна, но не могу. Если бы было позволено, я жила бы рядом с ним и боготворила его чудесную силу, несущую смерть врагам. Но раз это невозможно, я предпочту остаться с твоим народом. Он все же гораздо лучше нашего, хотя и не сравнится с суэрнианцами. Да, в тот день мой отец получил от них горький урок. Он понял, что рассказы путешественников о Суэрне - не пустые выдумки, но все равно не дрогнул перед Реем, ибо был слишком горд.

А потом... потом произошло нечто совсем немыслимое. Когда мы все, кто остался в живых, в оцепенении стояли между этими павшими и рекой, к западу от города, я увидела, что Рей Эрнон склонил голову и стал молиться, и расслышала, как он произнес: «Господи, сделай это для раба Твоего, молю Тебя!» И тогда мертвецы, один за другим, начали вставать с земли, и каждый поднимал копье, щит и шлем свой. Затем небольшими нестройными отрядами они двинулись по направлению к нам, ко мне... О, Боже мой! Они шли к реке. Когда воины проходили рядом, я увидела их глаза - полузакрытые, остекленевшие, мертвые. Они двигались механически, словно подвешенные на веревочках. И при каждом шаге их оружие лязгало громко и насмешливо. Один за другим, подойдя к реке, отряды стали входить в нее, погружаясь все глубже и глубже, пока воды не сомкнулись над ними. Так они ушли навсегда, ушли кормить крокодилов, которые уже ожидали своих жертв ниже по течению Гунджи. Никто не вел, никто не нес их; каждый мертвец шел так, словно был еще жив. Две тысячи мертвых - жуткое шествие!

Безысходное отчаяние охватило нашу великую армию, и она побежала, в страхе бросив обозы и все захваченное. Осталась лишь горстка верных солдат, не пожелавших предать своего вождя, готовых принять вместе с ним смерть. Женщины также не все побежали, хотя были убеждены, что их тоже убьют. И тогда Рей Эрнон сказал моему отцу: «Разве я не предлагал вам уйти, пока не поздно? Не жалеешь ли ты теперь, что ослушался меня? Смотри, как бежит твоя армия. Ее разгром еще не закончен. Тысячи твоих солдат никогда больше не увидят Салдию, ибо погибнут на обратном пути, но немалое число все же вернется домой. Тебе же, как и женщинам твоим, не суждено более увидеть родину. Но и в моей стране женщины не останутся. Они будут жить на чужой земле».