Психология политического лидерства

Проблема политического лидерства – одна из центральных проблем современной политической психологии. Ключевой вопрос здесь – понимание сущности, механизмов, условий и факторов того, что по буждают или заставляют людей признавать в одном человеке лидера, а другому – отказывать в праве, привилегии и ответственности на такое признание. Этот вопрос может быть в достаточной степени изучен и учтен в политической деятельности и отношениях, если обратиться к научным данным в его познании и практическом решении.

С незапамятных времен человечество познало] только три способа выдвижения лидеров, вождей, I руководителей:

1) борьба за лидерские позиции в иерархии, которая предполагает фактически насильственные способы их достижения;

2) упорядоченное наследование по признакам родства, старшинства, святости, преемственности;

3) выборы по законам демократии, древней и примитивной, или же современной, сложной и изощренной.

В качестве основы изучения проблемы лидерства в отечественной политической психологии был взят деятельностный подход, предложенный А.Н. Леонтьевым [74]. Главной детерминантой процесса лидерства, согласно этому подходу, являются цели и задачи, стоящие перед группой, от которых зависит, кто станет лидером и какой стиль лидерства окажется наиболее эффективным.

Специфика понимания лидерства в отечественной социальной психологии хорошо видна при анализе и сравнении двух феноменов – лидерства и руководства. Было принято разводить эти понятия. Под лидерством обычно имели в виду характеристику психологических отношений, возникающих в группе «по вертикали», то есть с точки зрения отношений доминирования и подчинения. Понятие же «руководство» относится к организации деятельности группы, к процессу управления ею. Выделяемые различия между этими понятиями наиболее полно отражены в работе Б.Д. Парыгина «Основы социально-психологической теории».

1. Лидер в основном призван осуществлять регуляцию межличностных отношений в группе, в то время как руководитель осуществляет организацию официальных отношений группы как некоторой социальной организации.

2. Лидерство можно констатировать в условиях микросреды (каковой и является малая группа), а руководство – элемент макросреды, т. е. оно связано со всей системой общественных отношений.

3. Лидерство возникает стихийно, а руководитель всякой реальной социальной группы либо назначается, либо избирается. Этот процесс является не стихийным, а, напротив, целенаправленным, осуществляемым под контролем различных элементов социальной структуры.

4. Сфера контроля – широта области жизненного пространства и деятельности, которую политический лидер ищет для своего влияния.

5. Явление лидерства менее стабильно, выдвижение лидера в большой степени зависит от настроения в группе, в то время как руководитель – явление более стабильное.

6. Руководство подчиненными, в отличие от лидерства, обладает гораздо более определенной системой различных санкций, которых в руках лидера нет.

7. Процесс принятия решения руководителем значительно более сложен и опосредован множеством различных обстоятельств и соображений, не обязательно коренящихся в данной группе, в то время как лидер принимает более непосредственные решения, касающиеся групповой деятельности.

8. Сфера деятельности лидера – в основном малая группа, к которой он принадлежит, где он и является лидером, сфера действия руководителя шире, поскольку он «представляет» малую группу в более широкой социальной системе [94].

С течением времени интерес ученых к проблеме лидерства заставляет их переосмыслить этот феномен. Так, в «Энциклопедическом словаре» дается следующее определение лидерства: «Лидер – член группы, который в значимых ситуациях способен оказывать существенное влияние на поведение остальных участников» [140]. В «Психологическом словаре» дается такое определение феномена: «Лидерство трактуется как один из механизмов интеграции групповой деятельности, когда индивид или часть социальной группы выполняет роль лидера, т. е. объединяет, направляет действия всей группы, которая ожидает, принимает и поддерживает его действия. Частично перекрываясь понятиями «управление», «руководство», лидерство характеризует вместе с тем и специфическую форму отношений в группе или организации».

Это направление в понимании лидерства и руководства в дальнейшем углубляется и к рубежу 90-х годов может считаться утвердившимся. Определения, даваемые в энциклопедических изданиях этих годов, почти совпадают друг с другом и выглядят следующим образом:

Лидер – это наиболее авторитетный член группы, за которым она признает право принимать решения в значимых для нее ситуациях, реально играющий центральную роль в его выполнении, организации совместной деятельности и взаимоотношений. Руководитель же рассматривается как официальное лицо, на которое возложены функции управления коллективом и организации ее деятельности.

Принимая это во внимание, позиция Б.Д. Парыги-на вполне объяснима: главой государства действительно являлся руководитель, назначаемый на этот пост. И лишь демократические преобразования позволили нам частично выйти на уровень демократических государств, проведя выборы президентов республик, а теперь уже суверенных государств, тем самым признавая существование феномена политического лидерства на государственном уровне. Поэтому сейчас наиболее актуально встает проблема именно политического лидерства.

В западной политико-психологической и социально-психологической литературе понятие лидерства и различные его концепции возникли изначально на базе эмпирических исследований малых групп. Однако, хотя трактовка явления лидерства и понимание его сущности, механизмов и детерминант проделали значительную эволюцию, до сих пор ни в социальной психологии, где лидерство рассматривается преимущественно в контексте малых групп, ни в политической психологии, где под лидером понимается политический деятель и где анализ ведется на уровне больших социальных групп, однозначного понимания не получил. Каждый исследователь, определяя лидерст-во.делает акцент на какой-либо аспект этой проблемы.

CyjiiexiByiox-HecKOAbKO основных групп теорий политического лидерства. Выделим наиболее конструк-» тивные из них.

Теории черт, или теории «великого человека», или харизматические теории лидерства представляют собой несколько ранних учений, возникших под влиянием исследования Ф. Гальтона, пытавшегося объяснить лидерство на основе наследственности. В рамках этого направления были предприняты исследования царских династий различных наций, анализ браков между правителями и т. д. Основной идеей данного подхода было убеждение в том, что если лидер обладает качествами (передающимися по наследству), отличными от его последователей, то эти качества) можно выделить. Однако быстро выяснилось, что за^ дача составления перечня таких черт невыполнима.

Вполне очевидные недостатки этой теории определили актуальность выдвижение новых идей, что определило разработку ситуативной теории лидерства, считающую, что появление лидера есть результат места, времени и обстоятельств. То есть в различных конкретных ситуациях групповой жизни выделяются отдельные члены группы, которые превосходят других, по крайней мере, в каком-то одном качестве, но, поскольку именно это качество и оказывается необходимым в данной ситуации, человек, им обладающий, становится лидером.

Для снятия возможных возражений в том, что теория рассматривает личность лидера как марионетку, Э. Хартли обосновал модификацию теории. Он, предположил, что, во-первых, если человек становится лидером в одной ситуации, не исключено, что он им станет и в другой ситуации; во-вторых, в результате стереотипного восприятия лидеры в одной ситуации рассматриваются группой как лидеры вообще; в-третьих, став лидером в определенной ситуации, человек приобретает авторитет, который способствует его избранию и в следующий раз; в-четвертых, лидером чаще выбирают человека, имеющего мотивацию к достижению этой позиции [151].

Однако такая размытая формулировка не сняла проблемы односторонности теории. Два крайних варианта породили третий, более или менее компромиссный вариант, – личностно-ситуативные теории. В частности, в 1952 г. Г. Герт и С. Милз выделили четыре фактора, которые необходимо учитывать при рассмотрении феномена лидерства:

1) черты и мотивы лидера как человека;

2) образы лидера и мотивы следовать за ним, которые существуют у последователей;

3) характеристики роли лидера;

4) институциональный контекст, т. е. те официальные и правовые параметры, в которых работа ет лидер и в которые он и его последователи вовлечены [151].

Р. Стогдилл и К. Шатл предложили изучать лидерство с точки зрения статуса, взаимодействия, восприятия и поведения индивидов по отношению к другим членам группы. Таким образом, лидерство стало рассматриваться как отношения между людьми, а не как характеристика отдельного индивида [164].

Следуя этой традиции, Р. Кеттел предложил рассматривать лидерство как динамическое взаимодействие между целями лидера и целями и потребностями последователей, где функцией лидера является способствование выбору и достижению групповых целей [145].' В этой традиции работали также американские психологи Э. Холландер, Дж. Джулиан и др. [151].

На современном этапе развития политико-психологической науки практически все исследования в области проблематики политического лидерства можно отнести к ситуативно-личностным теориям, поскольг ку уже ни у кого не вызывает сомнения необходимость учета обоих факторов.

Однако кроме перечисленных традиций изучения лидерства необходимо упомянуть и о некоторых школах, которые внесли весомый вклад в изучение этоЙ1 проблемы. Это теории ожидания–взаимодействия, наиболее яркими представителями которых являются Дж. Хоманс, Дж. Хемфилл, Р. Стогдилл, С. Эванс, Ф. Фидлер и др. Этой школе принадлежит попытка создания операциональной модели лидерства [151]. В частности, Ф. Фидлер предлагает «вероятностную модель эффективности лидерства», которая ставит акцент на интеграции влияния стилей лидерства (характеризующих личностные свойства лидера) и ситуативных переменных (включающих отношения между лидером и последователями, структуру, задачи, позицию власти лидера). Суть теории заключается в утверждении, что эффективность группы носит вероятностный характер в зависимости от соответствия стиля лидерства конкретной ситуации^- Ф. Фиддед выделяетАва^озможны^тиля^шд^ства: ориентация на задачуТГорйёнтация на межличностнШГотно-шения, иначе говоря, инструментальное и эмоциональное лидерство [152]. По мнению автора, стиль лидерства соотносится с ситуативными переменными (причем каждая переменная получает строгое количественное выражение) следующим образом.

1. Для лидера более благоприятна ситуация, в которой он имеет сильную власть.

2. Существование только одного способа достижения цели благоприятствует лидеру.

3. Личные хорошие отношения с последователями благоприятны для лидера [152, с. 78].

Наиболее благоприятная ситуация для лидера включает хорошие отношения с последователями, хорошо структурированную задачу, сильную позицию лидера. Из этой предпосылки Ф. Фидлер делает вывод, что ориентированный на задачу лидер более эффективен, когда ситуация либо очень благоприятна, либо очень неблагоприятна для него. А ориентированный на межличностные отношения лидер более эффективен в ситуациях только умеренно благоприятных или умеренно неблагоприятных. С нашей точки зрения, вряд ли инструментальное мастерство в чистом виде можно считать единственным основанием успешного политического лидерства.

Кроме указанных направлений исследования лидерства, широкое распространение получила_мояащг-ционная теория лидерства, представителями которой являются С. Митчел, С. Эванс и др. [151]. В данной концепции эффективность лидера рассматривается в зависимости от его воздействия на мотивацию последователей, их способность к продуктивному выполнению задания и удовлетворение, испытываемое ими в процессе работы. Поведение лидера является мотивирующим в той степени, в которой оно увеличивает вероятность достижения последователями целей и разъясняет способы этого достижения.

Теория предполагает определенную структуру лидерского процесса, включающую:

1) типы лидерского поведения:

– поддерживающее лидерство (дружеские отношения с последователями, интерес к их потребностям и статус);

– директивное лидерство (регламентирующее и контролирующее действия последователей);

– разделенное лидерство (консультирование с последователями);

– лидерство, ориентированное на достижение (акцент на качественный результат).

Различные типы поведения могут быть использованы одним и тем же лидером в различных ситуациях;

2) установки и поведение последователей, включающие удовлетворение или неудовлетворение работой, одобрение или неодобрение лидера, мотивацию поведения;

3) ситуативные факторы: индивидуальные черты последователей; фактор окружающей среды (поставленная задача, система власти в группе и т. д.).

Фактор окружающей среды выполняет три функции, от которых зависит влияние лидера на мотивацию последователей:

1) функция мотивации последователей на выполнение операций по решению поставленной задачи;

2) функция стабилизации поведения ведомых;

3) функция вознаграждения за решение задачи.

Теория позволяет не только предполагать, какой стиль наиболее эффективен в данной ситуации, но и объяснять, почему.

Заметное место среди исследований проблемы лидерства занимают теория обмена и транзактного анализа, представителями которых являются Э. Берн, К. Джорджей, Г. Келли, Дж. Марч, Г. Саймон, Дж. Ти-бо, Дж. Хоманс [20, 151 и др.]. Этот подход рассматривает лидера как чувствующего потребности и желания своих последователей и предлагающего им способы их осуществления. Согласно этой точке зрения, акцент делается на процессе взаимодействия лидера и последователей.

Например, по мнению многих исследователей и политических деятелей, Ф. Рузвельт был тем лидером, которому можно доверить решение проблем, волнующих людей. Он пользовался доверием у американцев, и это был тот фактор, который объяснял сохраняющуюся поддержку населения при изменении администрацией своих программ и политики. После смерти Ф. Рузвельта многие люди говорили, что они никогда его не встречали, но чувствуют, что потеряли самого близкого друга.

И наконец, атрибутивные теории рассматривач ют лидера как своего рода марионетку, получающую; прямые указания и власть от своих последователей которые приводят его в движение, как кукольник свою куклу.

Население каждой страны имеет определенные прототипы политического лидера, формирующиеся в процессе развития политической культуры общест ва. С одной стороны, это стихийный процесс, являющийся творчеством масс. С другой – это процесс целенаправленного воздействия на массовое сознание со стороны различных политических сил через средства массовой информации. И очень часто характеристики телевизионных героев проецируются на политических героев.

Данная точка зрения предполагает, что лидер отражает цели группы и действует от ее имени. Таким образом, для понимания лидерства необходимо иметь представление об ожиданиях и целях последователей.

Различное понимание феномена имеет причины в том, что исследователи политического лидерства рассматривают его с различных позиций. Однако большинство исследователей понимают этот феномен как взаимодействие лидера и его последователей. Также взаимодействие может быть рассмотрено либо при акценте на активности лидера, либо при акценте на активность последователей, либо как результат двустороннего влияния.

Нетрудно заметить, что все вышеперечисленные подходы по-своему правы и отражают какой-то аспект данной проблемы. Но, по-видимому, для понимания комплексного феномена политического лидерства необходим учет различных типов переменных, в совокупности определяющих природу лидерства в каждый конкретный момент времени.

Переменными, которые необходимо учитывать при объяснении данного феномена, являются:

– личность лидера, его происхождение, процесс социализации и способы выдвижения;

– характеристики последователей;

– отношения между лидером и последователями;

– контекст, в котором лидерство имеет место.

Расширим предложенную схему и определим, что имеется в виду под каждым из упомянутых четырех блоков.

I. Рассмотрение личности политического лидера предполагает анализ его:

1) представлений о себе самом, или Я-концепции;

2) мотивов и потребностей, влияющих на политическое поведение;

3) системы важнейших политических убеждений;

4) стиля принятия политических решений;

5) стиля межличностных отношений;

6) устойчивости к стрессу;

7) поведения лидера;

8) биографический анализ;

9) анализ эволюции его политической деятельности.

II. Анализ характеристик последователей включает в себя рассмотрение их:

1) потребностно-мотивационной сферы;

2) эмоциональной сферы;

3) процессов познания и восприятия;

4) типологических особенностей последователей, то есть национального характера, архетипов, ориентации, установок;

5) социально-психологических особенностей;

6) представлений, ценностей, идеологии, самооценки общества, прототипов политического лидера, системы убеждений, то есть образований, в которых сильно выражен ситуативный компонент;

7) структурных особенностей, существующих в среде последователей, включающий их организацию;

8) поведения, включающее обратную связь и самостоятельную активность.

III. Анализ отношений между лидером и последователями, включающий:

1) построение имиджа со стороны лидера;

2) восприятие, переработку информации и обратную связь со стороны последователей;

3) рассмотрение результата взаимодействия между лидером и ведомым в определенных ситуациях.

Надо иметь в виду, что в процессе взаимодействия с последователями лидер выступает не только как субъект, но и как объект влияния.

IV. Анализ контекста, в котором лидерство имеет место. Лидерство как процесс невозможно выделить из той социальной, политической, экономической обстановки, в которой оно протекает. Поэтому для окончательной характеристики феномена лидерства необходимо выделить те аспекты окружения, которые оказывают влияние на процесс лидерства или испытывают обратное влияние.

Описывая в общих чертах проблему контекста, выделяются возможные точки соприкосновения политической психологии, в рамках которой исследуется проблема лидерства, и других дисциплин, так или иначе затрагивающих этот вопрос (география, демография, экономика, социология, культурная антропология и т. п.).

При таком рассмотрении процесса политического лидерства на первый план выступают отношения лидера с последователями, что является важной детерминантой этого процесса. Не случайно поэтому некоторые авторы считают отношения «лидер – последователи» доминирующим фактором, определяющим лидерство. Например, М. Эдельман считает, что лидерство определяется специфической ситуацией и проявляется в ответе последователей на действия и обращения лидера [151]. Если они отвечают благосклонно, следуют за ними, то это лидерство, если нет – это лидерством назвать нельзя. Выбор лидера узко предписан требованиями последователей, и никакой набор индивидуальных черт не способствует лидерству, хотя специфические черты могут быть полезны в особых ситуациях. Лидерство – это комплексная и тонкая вещь, и мы учимся искать динамику лидерства в ответах масс, а не в статических характеристиках индивида.

Итак, определив, что имеется в виду под фено-меном лидерства вообще и политического лидерства, в частности, важно довести анализ до логического завершения, то есть определить, как научные данные применить на практике. В этом вопросе мы разделяем подход Г. Пэйджа, который считает, что «политическое лидерство – это поведение людей, находящихся в позиции власти, их соперников, их взаимодействия с остальными членами общества» [151].

Политическое лидерство означает не только поведение людей, находящихся на высших ступенях власти, но и тех, кто находится на среднем и более низком уровне; не только монархов, президентов и премьеров, но и губернаторов, мэров, лидеров партийных организаций и т. д. Под политическим лидерством имеется в виду не только лидерство отдельных личностей, но и коллективное лидерство и взаимодействие лидера со своими последователями как единое образование. Это означает существование лидерства в определенном типе общественных институтов (например, партии, законодательной власти, оппозиции, бюрократии) или в политических процессах (например, в процессах принятия политических решений, выборов).

В целом проблема лидерства в политической психологии занимает ключевое место, так как субъектив ный фактор в политике определяет ее цели, содержание и практическое проведение. От лидерских качеств любого политика зависит стиль его деятельности, взаимоотношения в политической организации, успех реализации выдвигаемых целей и задач.

С учетом конструктивных положений отмеченных и других теорий лидерства представляется возможность использовать их потенциал для практического решения этой актуальной проблемы. Здесь в поле зрения попадают прежде всего такие ее основные стороны, как: личность политического лидера; потребности, мотивы и убеждения лидеров, влияющие на политическое поведение; непосредственно политическая деятельность как стиль лидерства.

Личность политического лидера является сложнейшим многомерным образованием и состоит из множества различных взаимосвязанных структурных элементов, основными из которых являются: представления политического лидера о себе самом; потребности и мотивы, влияющие на политическое поведение; система важнейших политических убеждений; стиль принятия политических решений; стиль межличностных отношений; психогенная устойчивость.

Представления политического лидера о самом себе воплощаются в его Я-концепцию. Эта идея получила свое выдвижение и развитие у 3. Фрейда, А. Адлера, Г. Лассуэлла, С.Л. Рубинштейна и других психологов. Применительно к политической деятельности человек рассматривается ее субъектом, в которой он творчески самореализуется [91, 124, 156 и др].

Если 3. Фрейд, а затем А. Адлер ориентировались на идею компенсации реальных или воображаемых дефектов личности, то внимание Г. Лассуэлла было приковано к развитию представлений человека о самом себе, степени развития и качеству самооценки и их воплощению в политическом поведении. Его гипотеза состояла в том, что некоторые люди обладают необычайно сильной потребностью во власти или других личностных ценностях, таких, как привязанность, уважение, как средства компенсации травмированной или неадекватной самооценки. Личные Ценности или потребности такого рода могут быть рассмотрены как эго-мотивы, поскольку они являются частью эго-системы личности.

А. Джордж в одной из своих работ продолжил линию Г. Лассуэлла о стремлении к власти как компенса ции низкой самооценки. Он детально рассмотрел возможную структуру низкой самооценки и считает, что низкую самооценку могут составлять пять субъективных негативных чувств в отношении себя в различных их комбинациях: чувство собственной неважности, незначительности; чувство моральной неполноценности; чувство слабости; чувство посредственности; чувство интеллектуальной неадекватности.

Уже после того, как Г. Лассуэлл привлек внимание политологов и политических психологов к роли самооценки в политическом поведении лидера, появился целый ряд исследований, посвященных представлению политика о себе.

Политических лидер в любой ситуации, за редким исключением, ведет себя в соответствии с собственной Я-концепцией. Поведение его зависит оттого, кем и как он себя осознает, как он сравнивает себя с теми, с кем он взаимодействует.

Я-концепция, то есть осознание человека, кто он, имеет несколько аспектов. Наиболее существенные из них – это образ «Я», самооценка и социальная ориентация политического лидера. У. Стоун приводит рассуждение классика психологии У. Джеймса, что наша самооценка может быть выражена как отношение наших достижений к нашим претензиям [151]:

Отечественные и зарубежные исследователи рассматривают образ Я – политика, который соответствует общей сумме восприятий, представлений, чувств и осознания человека по отношению к себе. Они могут быть более или менее ясно представлены в образе Я, в котором отдельные авторы выделяют такие части, как физическое Я, сексуальное Я, семейное Я, социальное Я, духовное Я, креативное Я и конфликтное Я. Следует подчеркнуть, что Я политика характеризует его интегральную субъективность в политической самореализации. Отечественные психологи и акмеологи характеризуют Я-концепцию более сложно и многовариантно.

Сложность Я-концепции понимается как число аспектов Я, воспринимаемых политическим лидером, или как степень дифференциации Я-концепции. На ранних стадиях самосознания происходит отделение человеком себя от других. Далее, Я в его сознании разделяется на неограниченное число частей. Впоследствии у человека проявляется тенденция оценивать себя в сравнении с другими людьми.

Этот процесс получил подробный анализ в теории социального сравнения Л. Фестингера [151]. Главным положением этой теории является утверждение, что в основе стремления человека правильно оценить свое мнение и способности в сравнении с другими людьми, лежит потребность иметь ясную и определенную Я-концепцию. Через процесс социального сравнения у человека устанавливаются рамки социального рассмотрения Я как точки отсчета. Установлено, что люди с высокой сложностью Я-концепции имеют тенденцию стремиться к получению большей информации перед принятием решения, чем обладающие низкой сложностью Я-концепции. Поскольку сложность Я-концепции связана с восприятием сходства с другими людьми, то политики с высокой сложностью Я-концепции более вероятно воспримут информацию от других. Политические лидеры с высокой сложностью Я-концепции имеют тенденцию легче ассимилировать как позитивную, так и негативную информацию и, таким образом, реагировать на ситуацию на основе обратной связи, чем лидеры с низкой сложностью Я-концепции.

В то же время, чем выше самооценка у политиков, тем хуже они реагируют на ситуацию, тем ниже их реактивность. Лидеры с высокой самооценкой менее зависимы от внешних обстоятельств, они имеют более стабильные внутренние стандарты, на которых они основывают свою самооценку.

Политические деятели с низкой самооценкой оказываются более зависимыми от других людей и, таким образом, более реактивными. Они являются более чувствительными к обратной связи и изменяют свою самооценку в зависимости от одобрения или неодобрения других.

Р. Зиллер и его коллеги разработали типологию личности политических лидеров на основе исследования самооценки и сложности Я-концепции[151]. Первый тип составляют лидеры с противоречивым на первый лишь взгляд названием аполитичные политики. Это деятели с высокой самооценкой и высокой сложностью Я-концепции, которые ассимилируют новую информацию, касающуюся их, без угрозы для их Я-концепции, но при этом для их реактивности существуют серьезные ограничения. Они чувствуют

себя оторванными от других, и поэтому с трудом реагируют на поведение своих последователей или населения государства в целом. Другой тип, наиболее удачливый в политике, •– прагматики. Это политические лидеры с низкой самооценкой и высокой сложностью Я-концепции, отвечающие на широкий круг социальных стимулов. Они прислушиваются к мнениям других людей и модифицируют свое политическое поведение на основе обратной связи.

Третий тип составляют политические лидеры с высокой самооценкой и низкой сложностью Я-концепции, не реагирующие на мнения других. Их познавательные процессы и поведение очень жесткие, а самооценка чрезвычайно стабильна. Это «идеологи», столь знакомые нам по Политбюро КПСС.

Четвертый тип – это деятели с низкой самооценкой и низкой сложностью Я-концепции, которые сильно реагируют на узкий круг социальных стимулов. Их назвали недетерминированными. В американской истории ни президенты такого типа, ни крупные лидеры в партиях неизвестны.

Самооценка политического лидера накладывает очень важный отпечаток на его деятельность. Лидеры' с адекватной самооценкой представляют лучший образец партнеров на политической арене. Их внешняя и внутренняя политика не мотивирована стремлением к самоутверждению, обратная связь между последствиями акций и ними самими работает неукоснительно. Адекватно оценивающий свои политические способности лидер, как правило, уважительно и высоко оценивает других лидеров. Не боясь, что его унизят, обидят, обойдут, твердо зная собственную высокую цену, считая себя не хуже тех, с кем ему приходится взаимодействовать, такой лидер будет вести политику, которая позволила бы добиться поставленных целей и дала бы обоюдную выгоду. Отсутствие невротического компонента в самооценке приводит, как правило, к его отсутствию и в политическом поведении.

Потребности, мотивы и убеждении лидеров, влияющие на политическое поведение

Политическое поведение лидера является целенаправленным и мотивированным. Существует множество различных личностных потребностей, которые связаны с его политической деятельностью\ Среди них

следует выделить основные потребности, мотивирую^1 щие политическое поведение лидеров: потребность во власти; потребность в контроле над событиями и людьу/ ми; потребность в достижении; потребность в аффщ лиации, то есть в принадлежности к какой-то группе и получении одобрения.

Потребность во власти политического лидера имеет давнюю исследовательскую историю. К настоящему времени существуют различные концепции потребности во власти, одной из самых старых является концепция Г. Лассуэлла и А. Джорджа, понимающих потребность во власти как компенсаторную [156]. В отечественной политической психологии нашла развитие концепция мотивации достижения. Ее целостное отражение представлено в акмеологии. Согласно акмео-логической концепции политик испытывает потребность и мотивирован на продуктивную и творческую самореализацию как целостный феномен, проявляясь как индивид, личность, субъект политики и неповторимая индивидуальность. Такая его направленность обеспечивается благодаря сформированным убеждениям, которые определяют характер его саморазвития и самореализации в политической сфере.

Эти убеждения определяют политическое поведение лидера. Убеждения политического лидера относительно окружающего мира организованы в характерную для него систему. Эта система убеждений позволяет ему ориентироваться в окружающей его политической реальности, интерпретировать ее и избирать соответствующую стратегию взаимодействия. Однако не все убеждения являются одинаково стабильными: те из них, которые помогают политическому лидеру лучше понимать окружающий мир и адаптироваться к нему – получать знания и прояснять познавательную картину,– являются более открытыми к изменениям. Другие, основанные на внутренних потребностях установления и сохранения самоидентичности, защищающие против внутренних конфликтов и внешней опасности, напротив, более устойчивы к изменениям.

Мы можем их понимать как стратегические и тактические убеждения. Философские (стратегические) политические убеждения: о природе политики (конфликт или гармония), образ оппонента (сотрудник или враг), образ союзника (вести себя с ним автономно или осуществлять совместные действия), о контролируемости истории, о предсказуемости исторических событий, оптимизм (пессимизм). Инструментальные (тактические) убеждения: убеждения о выборе целей с помощью прагматического решения проблемы или моралистической идеологии, приоритетах (внешняя политика или внутренняя), своей способности контроля над риском (высокий риск или низкий), выборе времени действия (переговоры с позиции силы или слабости), используемых средствах (вооруженная интервенция и невмешательство), своей деятельности (она должна быть активная или пассивная).

Система убеждений выполняет три взаимодополняющих функции: помогает определить ситуацию и установить ее наиболее выдающиеся характеристики; создает средства для понимания политической и международной систем и потенциалы для действия в них; задает параметры, которые устанавливают круг возможных действий и приоритетов среди них.

Системы убеждений различаются по своей форме. Наиболее важными отличиями являются степень открытости и степень сложности системы убеждений политического лидера. Открытость системы убеждений связана с восприимчивостью политического лидера к информации, которая противоречит его убеждениям, а также с его способностью и желанием изменять систему в соответствии с новой информацией.

Непосредственно политическая деятельность как стиль лидерства проявляется не только в особенностях принятия решений, но и в организации их выполнения. Стиль принятия политических решений предполагает особенность привлечения собственного творческого потенциала при использовании предпочитаемых средств и методов решения этой задачи. Стиль принятия решения составляют несколько компонентов: подход к получению новой информации; характеристики мышления; предпочтение определенной величины риска; когнитивная активность, то есть способность к анализу и синтезу; информационные процессы; последовательная целеобусловленность и способность противостоять двойственности.

Подход к получению информации о политических объектах является очень важной характеристикой лидера, определяющей остальные познавательные процессы. Здесь возможны различные варианты подходов к информации, но, главным образом, выделяются три:

1) склонность воспринимать лишь ту информацию, которая совпадает с собственной точкой зрения;

2) склонность получать максимальную информацию во всех сторонах вопроса, отсутствие боязни противоречащей его точке зрения информации;

3) склонность получать любую, как позитивную, так и негативную, информацию о проблеме, но в сжатой до предела, схематической форме.

В оценке стиля принятия решения политическим лидером очень важным критерием является когнитивная активность, то есть уровень дифференциации и интеграции, который характеризует информационный процесс политического лидера. Она проявляется в письменных и речевых текстах.

Когнитивная активность имеет два взаимосвязанных аспекта сложности: концептуальную сложность и интегративную сложность. Концептуальная сложность представляет собой степень дифференциации, которую политический лидер демонстрирует при описании или обсуждении других людей, политики, идей или вещей. Чем более концептуально сложными политический лидер может видеть различные причины и стороны событий и явлений, тем более он склонен считаться с возможностью двойственности в окружающем мире и тем более гибок он в реагировании на объекты или идеи. Чем более концептуально прост политический лидер, тем сильнее у него тенденция классифицировать объекты и идеи с помощью полярных измерений: хорошо – плохо, черное – белое, или – или; тем сильнее его нежелание видеть двойственность в окружении и реагировать скорее однообразно на объекты и идеи.

Интегративная сложность означает способность соотносить различные элементы и измерение проблемы или ситуации путем создания комбинаций, синтеза, интеграции. Различные уровни дифференциации и интеграции в информационном процессе имеют результатом различные стратегии решения.

Таким образом, интегративная сложность является атрибутом процесса получения, интерпретации и интеграции информации.

Гибкость мышления политического лидера тесней-ше связана с его подходом к получению информации. Если он получает широкую и разностороннюю информацию, то он оперирует более адекватными объемными образами, позволяющими мыслить большим набором категорий. В то же время жесткость мышления не редко определяется большим количеством политиче ских стереотипов, однако стереотипность мышления не может рассматриваться однозначно как препятствие к изменению политического курса, повороту его в иное русло. Стереотипность сужает эту способность, но все же политик, оперирующий в основном в своем мышлении политическими стереотипами, может трансформировать свое поведение в мире, придать ему другую направленность.

Продуктивность мышления отражает способность лидера к рождению новаторских и оправданных реальностью политических идей. Не секрет, что в большинстве правительств мира политическая стратегия вырабатывается определенной группой людей. Однако политический лидер весьма часто стоит перед задачей быстрого решения, принципиально нового подхода к проблеме, без опоры на советников и экспертов. В таких ситуациях непродуктивность мышления может привести политического лидера к серьезным затруднениям и даже кризисам. При динамическом развитии политической ситуации, особенно конфликтной, неспособность к принципиально новым подходам и идеям столь же губительна, как и опора на отжившие и уже не соответствующие моменту сте-' реотипы.

Скорость мышления политического лидера – очень существенная характеристика для выживания как его государства в момент военно-политического кризиса, так и его самого в качестве главы правительства. Конечно же, можно говорить лишь об относительной медлительности мышления у некоторых политических лидеров, поскольку тугодум просто в силу естественного отбора не может стать лидером государства.

Аналитичность мышления лидера существенно влияет как на формирование долгосрочной политической стратегии, так и на принятие экстренных решений в острых политических и международных кризисах. Способность выявить все составные элементы ситуации, их взаимосвязь, структуру в целом позволяет лидеру увидеть причинно-следственные связи в политических явлениях.

Стиль принятия политических решений строго индивидуален для каждого политического лидера. Это может быть гибкий стиль со склонностью к риску или со склонностью к осторожности; жесткий со склонностью к риску или со склонностью к осторожности; эмоционально зависимый или рациональный; креатив ный или стереотипный; интро- или экстравертно направленный и др.

Другая сторона стиля лидерства проявляется в его межличностных отношениях. Успех политического лидера в межличностных отношениях зависит в том числе и от совместимости его потребностей с потребностями других партнеров по общению. Политические лидеры с сильной потребностью в личном контроле поведения других людей хорошо совместимы с теми, у которых развита потребность быть контролируемыми. Политические лидеры с сильной потребностью в эмпатии совместимы с теми, у кого есть потребность давать любовь людям. Политические лидеры с высокой мотивацией достижения совместимы с теми же, кто стремится к достижению собственных вершин.

Существуют несколько особо значимых личност-но-профессиональных качеств политических лидеров, составляющих их стиль взаимодействия с другими субъектами политики, как способствующих, так и осложняющих выполнение политических функций, – это доминирование, доверие к другим, «макиавеллизм» (склонность к манипулированию) и другие. При этом политическому лидеру важно также обеспечивать устойчивость к стрессу и способность к его преодолению.

Политические лидеры постоянно испытывают действие стресса в связи с хронической необходимостью принятия решения по различным делам государственной важности. Стресс как субъективное состояние организма имеет различные уровни: психологический, психофизиологический, физиологический и другие. В исследованиях психологического стресса у политических лидеров широко распространенными являются понятия «стимул», «стрессор», «реакция».

Проблема интерпретации стрессора неизбежно подводит к двум другим вопросам, касающимся реакции политического лидера на стресс: во-первых, реакции должны иметь чисто индивидуальный характер и, во-вторых, реакция будет зависеть от степени идентификации политическим лидером собственных целей с государственными.

Индивидуальный характер реакции политического лидера на стресс обусловлен действием различных особенностей его организма в широком диапазоне: от уровня выделения гормонов катехоламинов и скоро сти реакции до специфических процессов восприятия и мышления, позволяющих ему воспринимать серьезные стимулы как слабые или наоборот. Реакция на стресс будет изменяться также в зависимости от выработанных политическим лидером в своем раннем опыте личностных защитных механизмов.

В поведении политического лидера возникают определенные вербальные (словесные) и невербальные изменения, свидетельствующие о том, что политический лидер выдерживает стресс. Внешними индикаторами стресса являются выражение лица; жесты; движения тела; характеристики голоса; содержание и структура речи и другие.

Во время стресса возникает раздраженность, сопровождающаяся возрастанием числа заявлений о дискомфорте, оценочных заявлений, улыбок через силу, а также уменьшения позитивных кивков головой. Кроме того, у политического лидера в состоянии стресса значительно повышается бдительность. Он внимательно фиксирует других людей взглядом, смотря прямо в глаза, сохраняя при этом очень жесткую позу.

Адаптация к стрессу включает продолжающуюся оценку или переоценку любых возможных реакций на стресс. Адаптация может идти по пути активизации защитных личностных механизмов или по пути выработки новых форм поведения, обычно не свойственных политическому лидеру. Часто отмечается также изменение интенсивности различных форм поведения, иногда до их полного спада.

Типичными проявлениями адаптации политического лидера к стрессу с помощью личностного защитного механизма являются: избегание ситуации угрозы, дистанцирование себя от события или отрицание самой ситуации; борьба с угрожающей ситуацией с целью ее устранения; бездействие. Наиболее распространенными следствиями стресса, переживаемого политическими лидерами, являются следующие: фиксация на од-ной-единственной альтернативе; упрощение противника и его возможностей; усталость; ограничение временной перспективы и игнорирование будущих последствий; использование исторических аналогий для диагностики данной кризисной ситуации; спад чувства ответственности за исход решения; тенденция консультироваться только с единомышленниками.

Стресс в пределах от малого до умеренного может даже облегчить процесс принятия решения, ус корить время реакции, в том числе за счет активации нервной системы кортикостероидным гормоном. Однако сильный стресс приводит к деградации когнитивных процессов и снижает эффективность и качество принятия политических решений в кризисных ситуациях.

Для многих политических лидеров в силу их личностной организации самым сильным периодом кризиса в плане стресса является начальный и неопределенный период, когда еще нет ясности о природе ситуации, о задачах, стоящих перед ним, о времени, отведенном на принятие решения.

На следующей фазе кризиса многое проясняется и ситуация становится более четкой. И тут выделяются различные группы лидеров в зависимости от психологической и психофизиологической реакции на стресс.

Для одних даже при продолжающемся кризисе наступает облегчение, спад напряжения, так как самый сильный стрессор – двойственность и неопределенность – позади. Для других до принятия решения стресс не только продолжается, но и накапливается, приводя к качественному скачку всех «патологических» изменений к реально патологическим, например, чрезмерную подозрительность в параноидальное состояние. Для третьих стресс ощущается даже длительное время спустя самого кризиса в «распыленном» виде из-за воспоминаний, постоянного критического обдумывания правильности своих действий, травмированной в ходе кризиса самооценки.

Непосредственно политическое лидерство проявляется как влияние субъекта политики на ее объекты. Оно предстает как процесс, через который поведение политического лидера производит изменение в состоянии других людей, их знания, установок, верований и представлений о каких-либо аспектах окружающего мира, в соответствии с которыми они проявляют собственную активность. Влияние может также затронуть чувства, ценности, мотивацию, отношение к тем или иным вещам и явлениям, поведение свое и других участников политического взаимодействия.

Влияние, будучи процессом взаимодействия между людьми, является психологической основой лидерства, чтобы стать лидером и оставаться им, человеку Мало обладать потенциальной властью, надо пользоваться ей, постоянно оказывать влияние на других людей, навязывать им свою волю и проводить через них свои решения, превращать этих других в своих последователей.

Лидерство – это не все виды влияния, которые может оказывать на человека другой человек или группа, а прежде всего так называемая субъектная активность, т. е. активное воздействие политического лидера на других, причем значительно сильнее, чем они влияют на него, вызывая при этом в объекте воздействия желаемые изменения. В случае лидерских отношений тот, кто влияет – субъект влияния – является фиксированным лицом, и его влияние сохраняется на протяжении длительного времени.

Политическое лидерство на различных уровнях социальных отношений, по сравнению с лидерством в малой группе, имеет ряд существенных отличий. Эти отличия позволили У. Стоуну выделить два самостоятельных типа лидерства: лидерство лицом к лицу, осуществляемое в небольших группах, где все участники процесса имеют возможность непосредственно взаимодействовать между собой, и отдаленное лидерство, т. е. лидерство вождей, за которыми идут многочисленные массы [166].

Политической коммуникацией, связанной с лидерством, мы будем называть все сообщения, прямо или косвенно предающие смысл деятельности лидера, его образ и т. д. Благодаря им лидер осуществляет свое политическое влияние. При этом политическую коммуникацию, большей частью осуществляемую с помощью языка, следует понимать и как обмен информацией, и как обмен действиями. Политическая коммуникация является тем более сильным средством влияния, чем более скрыто это влияние. Политические сообщения посвящены конкретным событиям, проблемам и решениям, часто они выглядят как констатация фактов, но в действительности создают определенное отношение к этим фактам и специфическое понимание смысла событий.

Однако не только лидеры, но и другие субъекты и объекты политики (последователи) имеют средства влияния на лидеров. Они могут по-разному реагировать на лидерские действия и включаться в процесс политической коммуникации, как его союзники или оппоненты. Могут совершать действия в соответствии с волей лидера или игнорируя его. Процесс воздействия лидеров и последователей динамичен и практиче ски бесконечен. Лидер постоянно должен завоевывать свою лидерскую позицию у своих последователей. Последователи корректируют свое отношение к данному лидеру или выбирают нового лидера. Лидер, пытающийся завоевать и сохранить своих последователей и официальный пост, должен быть постоянно в деятельности и не прекращать работу по утверждению своего влияния. Однако, чтобы добиться успеха, он обязан использовать разнообразный арсенал средств, выбирать различные методы и стратегии влияния.

Итак, на чем же может основываться могущество политического лидера, позволяющее ему влиять на других? Если во второй половине XIX века проблему влияния предлагалось решать через внушение и гипноз, в начале XX века – с большим учетом рационального и необъяснимого, то в настоящее время привлекается весь творческий потенциал самореализующегося политического лидера. Кроме того, для его легитимности полнее используются социально-правовые основания, потенциал психологии, в том числе когнитивной, необихевиористской и других психологических школ.

В данном контексте разнообразные основания лидерства и влияния на людей раскрываются в работах «рационалистического» направления. Основные из них наиболее полно обобщены в многочисленных работах Б. Рэйвена [165]. Он выделяет 6 таких оснований: 1) обещание награды; 2) угроза наказания; 3) узаконен-ность подчинения одного другому; 4) знание и опят (экспертная власть, базирующаяся на том, что объект приписывает влияющему субъекту превосходящие знания или способности); 5) референтность (или идентификация – базис власти проистекает из чувств внутренней идентичности, из ощущения объектом единства с субъектом и, следовательно, чувства, что он или она желает видеть вещи так же); 6) информация (убеждение – власть, или убеждение, опирается на информацию или логические аргументы, которые влияющий субъект может «забрасывать» в объект как инструмент изменения).

Кроме этих шести базисов лидерства и власти лидера, Б. Рэйвен особо выделяет седьмой – непрямые методы влияния. Они сводятся к тому, что, вместо того, чтобы влиять на объект прямо, лидер может изменить ситуацию так, что объект будет вынужден подчиниться. По сути дела, все эти основания, за исключением тех, на которых основано непрямое влияние, включают средства влияния, не зависящие от конкретного чело века, являющегося лидером, но связанные с его официальной позицией, ролью или положением в обществе; средства влияния, непосредственно связанные или зависящие от личности лидера; вербальные (речевые) средства воздействия.

Механизмы и средства влияния, которые использует политический лидер, взаимодействуя с другими субъектами и объектами политики, определяются конкретными политическими задачами, ресурсами, которыми обладает лидер, его общими мировоззренческими и политическими позициями, и теми моделью, алгоритмом и технологией влияния, которые он выбирает, исходя из этих условий. Власть, имеющая под собой различные основания, по-видимому, требует различных средств и различных процедур ее реализации, различного поведения лидера и последователей.

Одновременно с демонстрацией своей исключительности, лидер должен показывать своим последователям, что он один из них, такой же, как они. Это сходство лидера и последователей может проходить в двух планах. Во-первых, последователи хотят видеть своим лидером того человека, который разделяет их ценности и идеалы, их моральные нормы. Во-вторых, политик стремится показать, что он обыкновенный человек, обладающий такими же маленькими слабостями и привычками, что и его избиратели. Что он вышел из народа, доступен для него и будет представлять его интересы в коридорах власти.

Таким образом, чтобы понять феномен политического лидерства, важно проникнуть в его природу, выявить сущностные признаки, механизмы и условия достижения желаемой продуктивности. Психологические характеристики политического лидера, различных сторон его деятельности и общения раскрывают основные стороны актуальной проблемы. Политическая психология, опираясь на достижения различных наук, эмпирические данные, позволяет системно и всесторонне охарактеризовать все основные стороны политического лидерства. Практика последних лет показывает, что без обращения к этим глубинным слоям психологической теории личности, деятельности и общения, созданных отечественными и зарубежными исследователями, невозможно обеспечить концептуальной направленности и практической действенности политического лидерства, а значит, не может стать востребованной реальной современной практикой.