Декларация моего родового поместья

(Проект)

Я, гражданин РФ, ознакомился с идеологией образа жизни, изложенной в художественной форме в серии книг «Звенящие кедры России». Идея создания родового поместья вдохновила меня на действия.

Я приобрёл на пустыре за городом участок земли размером один гектар с целью обустройства на нём более совершенной среды обитания для своей семьи, для своих потомков и в память о своих предках.

Данное место я назвал «Родовым поместьем». На приобретённой мною земле я заложил сад, выкопал пруд, в котором будет разводиться рыба, завёл несколько пчелосемей, выращиваю плодово-ягодные и овощные культуры.

Землю планирую удобрять исключительно натуральными и природными видами удобрений.

Считаю, что будет положительным фактором, если множество семей, умеющих и желающих трудиться на земле, обустраивая свой быт в родовых поместьях, расположенных вокруг больших и малых городов, будут способны обеспечить в полном объёме городское население экологически чистыми продуктами растениеводства, улучшить экологическую ситуацию в регионах.

Считаю недопустимым тот факт, что десятки миллионов гектаров земли в нашей стране не обрабатываются и зарастают бурьяном, а 60% продовольствия при этом мы закупаем в зарубежных странах, и продовольствие это к тому же зачастую является некачественным продуктом, вредным для употребления человеком, особенно детьми.

Считаю, данное положение подрывает не только продовольственную безопасность страны, но и уничтожает нации, проживающие на её территории.

Считаю, в подобных обстоятельствах контрпродуктивно обвинять правительство или кого бы то ни было в неких ошибках. Ошибки были допущены всем обществом, и не только нашей страны. В итоге сообщество многих стран стоит на пороге социальных взрывов. В сложившейся ситуации каждому необходимо подумать, что конкретно именно он может сделать для позитивных перемен уже в ближайшем будущем.

Пример стран, которые сделали ставку на фермерские хозяйства, показывает неэффективность и даже пагубность такого выбора. Фермеры, ориентированные на получение прибыли от выращивания сельхозпродукции, вступают в конкурентную борьбу друг с другом. Чтобы выиграть, им необходимо применять ядохимикаты, гербициды, выращивать вредоносные генномодифицированные продукты, и, тем самым, ставить под угрозу жизни людей целых государств.

В родовом поместье семья живёт, выращивает продукты для собственных нужд, а также нужд своих родственников, живущих в городах. Таким образом, у семьи, живущей в родовом поместье, принципиально иное отношение к земле. Продовольственные излишки, образующиеся в поместьях, будут выгодно отличаться от всей иной продукции, поступающей на прилавки городских магазинов.

Усугубляющийся мировой экономический кризис грозит социальными взрывами во многих государствах. Для выхода из кризиса необходима принципиально новая и понятная людям идеология образа жизни семей. И такая идеология изложена в серии книг «Звенящие кедры России». Её основные концепции мною приняты и вдохновили меня на вышеизложенные действия.

Как показала практика, не благодаря финансовым вливаниям, а именно благодаря этой идеологии рядом с моим родовым поместьем, взяв по гектару земли, уже строят свои родовые поместья более ста семей, в которых дети рождаются и воспитываются в более совершенной экологической среде.

Мне известно, что благодаря этой идеологии в разных регионах России, Украины, Белоруссии десятки тысяч семей уже строят свои родовые поместья. Миллионы семей собираются это сделать, как только сложится более благоприятная законодательная база. Многие семьи планируют заняться малым предпринимательством по производству сельхозпродукции.

Я полностью поддерживаю устремления Правительства и Президента РФ к созданию благоприятных условий для строительства малоэтажного жилья в пригородах, а также передаче земель сельхозназначения под малоэтажное строительство с выделением каждой семье участка земли. Считаю, что площадь этих участков должна быть не менее одного гектара, так как на более мелком участке невозможно создать относительно совершенную и самовосстанавливающуюся экосистему, малое сельхозпредприятие.

Без выделения семьям достаточного участка земли поселения вокруг городов станут не производителями, а потребителями, что только усугубит продовольственную, экологическую и социальную ситуацию в стране. Считаю необходимым настойчиво просить Правительство и Президента РФ ускорить работу в данном направлении и принять необходимый закон о родовом поместье.

Обращаюсь к Президенту и Конгрессу США, к ООН, ко всем главам государств, заинтересованным в процветании народов, в них проживающих, с предложением рассмотреть и принять идею создания родовых поместий, как наиболее эффективный проект выхода стран из глобального экономического кризиса и предотвращения надвигающейся экологической катастрофы, а также недопущения продовольственного кризиса.

Значимая часть народов России воспринимает проект «Родовое поместье» как национальную идею. Пусть она станет международной национальной идеей, и наши страны будут соревноваться в материализации прекрасного будущего.

Искреннее понимание идеи, огласка её и поддержка со стороны правительств разных стран остановит надвигающуюся депрессию. Начнется вдохновенный, созидательный, международный процесс.

Тысячи российских семей уже доказали положительное воздействие проекта «Родовое поместье» на практике. Подобные декларации подписали более полутора тысяч российских семей, уже приступивших к строительству своих родовых поместий. Сбор подписей продолжается.

Удачи и вдохновения всем единомышленникам в созидательном построении прекрасной среды для жизни своих семей, в странах и в мире в целом!

Подпись основателя (основателей)

родового поместья

По прошествии времени этот документ, уже получивший собственную жизнь, вызывал во мне всё возрастающее чувство значимости. Возникало ощущение, что не паспорт, диплом или некие награды, а именно такая вот декларация является главным документом человека. Мысленно возвращаясь к этому документу, я пытался понять, откуда такие ощущения. Текст, язык могут быть разными, не они здесь главные, важна суть.

Я прочитал декларацию Анастасии, рассказал о своих ощущениях и спросил:

— Как ты думаешь, Анастасия, почему эти ощущения возникают, и не только у меня. Я разговаривал со многими людьми, у них тоже присутствует ощущение значимости декларации, но объяснить, почему так происходит, никто не может. Почему?

— Понимаешь, Владимир, во мне тоже сразу же возникло ощущение значимости этого документа. Но, как и ты, другие люди объяснить сразу, что в нём главное, вызывающее такие ощущения, я тоже не могу. Может быть, необходимо поразмышлять вместе?

— Может быть, но я уже много размышлял. Ощущение значимости остаётся, а отчего, так и не понял.

Вдруг Анастасия как-то встрепенулась вся и засияла, заговорила, чётко проговаривая слоги, как делала всегда, когда стремилась значимое подчеркнуть:

— Владимир, думаю, я начинаю понимать, в чём значимость великая его. Смотри! Когда Создатель мир творил земной, пред сотворением великим сначала Он замысел озвучил свой. Оповестил о нём всех сущностей Вселенских, на их вопрос: «Чего так пылко ты желаешь?» ответил: «Совместного творения и радости для всех от сотворения его».

— Но неужели это так важно, оповестить всех о своих намерениях?

— Конечно, очень важно. Ведь оповестить всех, означает, прежде всего, оповестить и себя в том числе. Понять происходящее, поверить в себя.

К тому ж задекларировав словами помыслы свои, ты их уже материализуешь. Оповещая всех о них, к совместному творенью призываешь.

— Зачем всех призывать? Кто-то ведь посмеяться может, противодействовать или безразличным быть.

— Насмешки, противодействие иль равнодушие участниками сотворенья будут с обратной стороны. Они важны для полноты творенья, в котором всё уравновесишь ты.

— Какое-то волнение во мне, Анастасия. Отчего?

— Владимир, я волнуюсь тоже. Предвестник новой эры на Земле явился этот документ. Стремления людей, за ним стоящих, в себе осознанность великую таят. В тысячелетьях люди жили, не обуславливая жизнь свою. К чему стремились, почему? Что продолжать их новым поколеньям? Учесть неверности путей? Каких? И в суете рожали женщины детей, рождённым не предоставляли цели в жизни. Что продолжать, не знали дети их. И умирали, суетную жизнь прожив, цивилизации земные. Лишь черепки от них остались да наконечники от стрел. Чужим сужденьям о родителях своих внимали дети.

И что хотел от жизни твой дедушка, Владимир, отцу и матери твоим не обусловил. Они не обусловили тебе. Ты продолженье их. Скажи, какого продолжения они хотели в жизни?

— Не знаю. Можно лишь предположить.

— Предположить возможно всё. Но точно знаешь ты, не обусловлено оно, их жизненное устремленье.

— Не обусловлено, конечно. Как и у всех других людей, которых знаю я.

— Впервые, может быть, за миллиарды лет, словно проснувшись на рассвете, человек сказал: желаю я. Начну своё творенье, и поколения мои в среде обетованной будут жить. И совершенствовать среду обетованную. Они, конечно, будут совершеннее меня. Но я начну! В потомках будет жить частичка и моя.

Примеров много можно привести тому, как неозвученное умирает вместе с телом.

Размышлял человек, как улучшить среду обитания для своих потомков, посадил на своём участке кедр. Умер вскоре человек. Прошло 29 лет, стал пятнадцатиметровой высоты развесистым, красивым кедр. Всего через год он должен был принести прекрасные целебные плоды, но спилили его люди, дети человека, его посадившего. Подумали, зачем здесь нужно это дерево, затеняет оно собой часть участка, и тень от него мешает расти помидорам и огурцам на грядках. И спилили они развесистый кедр, потому спилили, что не озвучил человек своих намерений.

Почти полмира Чингисхан завоевал, Русь, Индию, Китай и Палестину объединил под своей властью, чтоб не было войны, дороги строил, понижал налоги, традиции, культуру уважал народов разных, не во дворцах захваченных сам жил, в юрте. К себе со всего мира мудрецов призвать стремился. Как общество счастливым сделать, думал вместе с ними, как вечность и бессмертие народов всем познать. Среди завоевателей Земли его империя существовала дольше всех, он что-то знал, достиг и показал, и все ж империя распалась. И Чингисхан в веках простым завоевателем зовётся, сказать кто может из живущих ныне, в чём заключались истинные намерения его — он не озвучил их.

— А может, просто уничтожены они иль в свитках где-нибудь сейчас хранятся.

— Намерения не только в свитках — в сердцах людских должны храниться. Не смог озвучить Чингисхан их так, чтобы в веках из поколенья в поколенье они передавались.

— Разительны примеры. Лишь удивляться можно, почему за миллионы лет значения не придавали люди необходимости озвучить жизнь свою? Сейчас мне тоже думается — он предвестник новой эры. Скажи, Анастасия, а как озвучишь ты перед людьми и перед собою устремления свои?

— Владимир, в твоих книгах изложены ведь устремления мои. Если конкретика ещё нужна, скажу: из всей Вселенной звуки лучшие я соберу и в сочетанья букв и в ноты их вложу. Поэтов нынешних, тебя, Владимир, бардов попрошу озвучить их. Душой своей почувствует их множество людей. Интерпретируют пусть люди на понятном языке и моделируют Земли расцвет, её прекрасное цветенье. Когда мелодии среды достойной человека обнимут Землю всю, среди соседей добрых буду помогать я нашим внукам их поместья создавать, своё пространство родовое при этом не забуду.

— А что же мне сказать себе и как перед людьми озвучить декларацию свою?

— Об этом каждый должен сам подумать.

— Да. Конечно сам. Хотя мне проект уже существующий созвучен. Что от себя к нему добавить, буду думать сам.

Я попрошу и всех читателей над ним подумать.

Этот документ необходим, он является важным посланием основателей родового поместья будущим поколениям своего рода. Наказом, идущим из народа, власть имущим всех уровней, общением с ними. Будет хорошо, если красиво оформленный подобный документ как реликвия будет храниться в каждой семье, наряду с родовой книгой основателей родового поместья или намеривающихся его основать.

С трепетом и благодарностью будет читать его человек в прекрасном саду родового поместья и через сто лет, читать и вспоминать основателя. А кто-то через сто лет, затерявшийся в водовороте жизни, роясь в старых вещах своих родителей, вдруг увидит и прочитает об их неосуществлённых намерениях. И появится в человеке жгучее желание осуществить их.

И ещё, думаю, было бы полезным отправить подобный документ каждому лично из властей местных и в ООН.

И считаю также необходимым учредить в рамках ООН ежегодную научно-практическую конференцию «Родовые поместья будущего».

Мой одинокий гектар

Есть у Анастасии одна неудобная, на мой взгляд, черта. Она обладает колоссальным объёмом информации, с удовольствием отвечает на многие вопросы, но на некоторые отвечать категорически отказывается. Эта её категоричность иногда раздражает, иногда просто злит. Но она, даже видя раздражение и злость, всё равно стоит на своей позиции.

Например, она категорически отказывается сделать показательную планировку родового поместья и его ландшафтный дизайн. «Этим я в творчество твоё вмешаюсь, Владимир, движение твоей мысли заторможу. Не ты, а я проект рожу. Он словно неродным ребёнком будет для тебя», — говорит она, и ещё разные другие аргументы приводит.

Но у меня возникла серьёзная и неразрешимая ситуация как раз именно по обустройству родового поместья. Я долго обдумывал, как убедить Анастасию помочь или сказать, что задача неразрешима, чтобы я не тратил попусту время.

В очередной раз я сделал попытку переубедить Анастасию и поступиться своими принципами. Время выбрал подходящее — день был солнечный, тайга благоухала. Анастасия сидела под кедром, заплетала свои золотистые волосы в косу. Я ходил около неё взад-вперёд, мысленно подбирая весомые аргументы. Она заговорила первой. С улыбкой ласковой спросила.

— Тебя, Владимир, мысли будоражат сложные? Ты рядом, здесь, и в то же время в своих мыслях, далеко от этих мест.

Я присел рядом с Анастасией я начал говорить, стараясь быть как можно убедительнее.

— Понимаешь, Анастасия, сложилась такая ситуация, что мне без твоей помощи никак не обойтись.

— Какая ситуация, Владимир?

— Семь лет назад, недалеко от города Владимира, я, осматривая окрестности, заехал на своем джипе на поле и застрял. Машина села на днище, и вытащить её можно было лишь с помощью трактора. Пока я ждал тракториста, осматривал заброшенное, поросшее бурьяном поле. Место там довольно красивое, поле окружал смешанный лес, перед лесом протекал ручей, невдалеке виднелось большое озеро. И я подумал, хорошо, если бы здесь возникло поселение, состоящее из родовых поместий. Люди построят красивые дома, разобьют цветники, посадят сады и дороги нормальные построят.

И надо же было такому случиться, что через год именно в этом месте всё так и произошло. Люди, читатели книг серии «Звенящие кедры России», стали брать землю под строительство родовых поместий. Организаторы предложили и мне тоже взять один гектар, и я, сам не знаю почему, согласился. Может быть, поддержать их тогда захотелось. Но своим гектаром я почти никак не занимался, временами вообще о нём забывал. Лишь два раза позвонил и попросил, чтобы засеяли землю горчицей для облагораживания почвы. Земли там малоплодородные, сантиметров пятнадцать-двадцать плодородный слой, дальше идёт песок сантиметров на тридцать, потом сплошная глина.

О своём гектаре я совсем позабыл. Есть у меня квартира, дом загородный недалеко от города, ты знаешь о нём, Анастасия. Да и в Сибири мне есть где жить.

Но так случилось, что через пять лет я приехал туда, где застрял мой джип. Уже подъезжая, я был поражён увиденным. Ты представляешь, Анастасия? Бывают же чудеса! По обе стороны большого озера, там, где раньше был пустырь, стояли дома. Разные они были. Большие, добротные и совсем крошечные. От трассы к домам вели насыпные гравием подъездные дороги. Поля, заброшенные вокруг озера, люди разбивали на участки и закладывали свои родовые поместья.

Я вспоминал, как мечтал у застрявшего джипа о родовых поместьях всего на одном поле. А тут, надо же такому случиться, — люди заселяли все поля вокруг озера. На пустыре, бурьяном поросшем, рождался островок новой счастливой России.

— Значит, сильной была мечта твоя, Владимир, правильной. Они приняли её. И теперь ты увидел, как материализуется она, разрастается.

— Осторожнее мне нужно было бы мечтать пять лет назад у джипа. Если бы знал, как всё сложится, так задавил бы эту мечту в зародыше. Не учел я, Анастасия, одного обстоятельства.

Сейчас я тебе всё по порядку расскажу. Здесь помощь твоя крайне необходима будет.

— Так говори всё по порядку, Владимир.

— Спустя пять лет, по насыпной дороге из гравия, на том же джипе я ехал с одним из жителей родового поместья разрастающегося поселения. Одно место меня заинтересовало, и я остановил джип у поросшего бурьяном гектара. Слева от него, на другом гектаре, стоял строительный вагончик, рядом — возведённый под крышу красивый дом, пока без стёкол в окнах, но по всему видно, люди обживали своё родовое поместье. Справа от заброшенного гектара тоже был красивый деревянный дом, приусадебные постройки, баня, выкопан пруд. Этот, справа, словно гордился своими цветочными клумбами и, конечно, людьми, его украсившими. И тогда я сказал своему спутнику: «У меня такое впечатление, будто у этих гектаров земли есть свои судьбы и их судьбы с людскими связаны».

«И я так думаю, — ответил мой спутник. — Наверное, у каждого человека есть где-то на земле его гектар земли, но человек ничего о нём не знает или забыл».

Я продолжил: «Когда заброшены огромные поля, отдельно взятым гектарам не так обидно, потому что все они в одинаковом положении, как дети беспризорные. Но здесь другая ситуация. Обидная. Справа, слева гектары обустраиваются, а этот, между ними, на брошенного ребёнка похож».

Мой собеседник молчал и даже как-то потупился, будто ему было неловко и за поросший бурьяном гектар, и за человека, его бросившего.

И я спросил: «Чей это гектар?» — «Ваш, Владимир Николаевич», — ответил мой спутник, не поднимая головы.

«Мой?..»

«Да. Мы вот собрались, въезд на него сделали. Трубу в канаве проложили и щебёнкой засыпали. Столбики, обозначающие въезд, поставили, ёлочки с двух сторон посадили. А больше ничего, каждый своей землёй занимается».

Я вышел из машины. На моем гектаре, почти ровном квадрате, сто на сто метров, примыкающем к лесу, рос только бурьян. Он не просто казался брошенным и одиноким, как бездомный ребёнок. Нет, ему было тяжелее, чем бездомному ребёнку. Даже бездомный ребёнок может куда-то уйти, найти себе друзей среди сверстников и как-то обустроиться. У моего гектара такой возможности не было.

Я пошёл по периметру участка и вдруг увидел среди бурьяна два красивых цветочка. Была осень. Сентябрь. А они цвели. Их с дороги видно не было, потому что бурьян был выше. «Надо же, — подумал я, — и мой гектар стремится быть красивым. Неизвестно, как попали сюда семена цветков, но он вырастил их и тянется ко мне мой гектар этими цветочками, как ребёнок ручками, и просит что-то сделать».

И какое-то непреодолимое желание возникло у меня, во что бы то ни стало обустроить этот участок земли, и чтобы был он не хуже, чем у других, может быть, даже лучше. Не знаю, почему такое желание возникло. Я не думал об этом участке земли как о родовом поместье для своей семьи. Просто захотелось сделать на нём всё правильно и красиво. И не просто захотелось, возникло вдруг какое-то непреодолимое желание сделать его из всех самым лучшим. Может быть, внучек моих он привлечёт потом. Когда станет лучшим в мире.

Много раз я мысленно возвращался к своему гектару. Чертил на бумаге план разных хозяйственных построек, составлял список растений, которые должны будут расти на нём. Мне нужно было заканчивать работу над книгой и множеством других житейских дел заниматься, но этот гектар постоянно приятно будоражил мои мысли и даже уводил мысли от неприятных проблем. Это удивительно, но именно благодаря ему мне удалось преодолеть целый ряд житейских трудностей и психологических проблем. Есть всё же какая-то загадочность в связи человека с землёй. Некий живой союз стоит за этой связью. И желание сделать мою землю красивой и ухоженной становилось всё сильнее и сильнее.

— Хорошее желание возникло в тебе, Владимир, я чувствую, даже страстное. Он тоже тебе поможет.

— Кто он?

— Твой гектар. Ты же сам говоришь, он будоражит твои мысли, уводит их от неприятных проблем.

— Анастасия, там у этого гектара очень большие сложности, на ребёнка с врождённым физическим недостатком он чем-то похож.

— Каким недостатком?

— На этих землях ничего, кроме бурьяна, не растёт. Овощи не растут. И нет у людей в тех местах нормальных садов. Рядом деревня, лет двести ей, но и у деревенских жителей нет нормальных садов. Там, на этих землях, очень тонкий плодородный слой, потом сразу сплошная глина. Долго стоит весной вода на поверхности, и летом, если лето случается дождливое. Корни многих растений не могут идти в глину. Если выкопать в глине глубокую яму, заполнить ее привезённой откуда-то плодородной землёй, то дерево всё равно может погибнуть. В глиняной яме в дождливый сезон будет скапливаться вода, глина её будет удерживать, и корни сгниют.

— Я не думаю, Владимир, что положение такое уж безвыходное, как ты его обрисовал. Скажи, как люди относятся к происходящему? Не унывают?

— Нет, не унывают. Для большинства, чувствуется, это родовая земля на века. Даже родители к некоторым приезжают, поживут немного и просят, чтобы не на кладбище их похоронили, а в родовом поместье. Все хорошо, но то, что земля не способна нормально плодоносить, меня сильно расстраивает. Я даже пожалел, что помечтал, чтоб в этом месте поселение возникло. Теперь как бы виноватым себя чувствую.

— Как же поступишь ты теперь, Владимир, относительно своего гектара?

— Бросать я его не собираюсь. Думаю, выход, какой-то должен быть.

— Я тоже так думаю. Ты должен искать его и найти. — Я искал его, но не нашёл. Потому и прошу тебя — помоги.

— Какую задачу ты ставишь, Владимир? Ты изложи её детально.

Я обрадовался, что Анастасия стала спрашивать о конкретике задачи, и решил сформулировать её по максимальной сложности. Иначе, подумал, ей не будет интересно. Я стал объяснять:

— Анастасия, я прошу тебя, очень прошу, сделай так, чтобы на моём гектаре и на других тоже могли расти яблони, сливы и груши, вишни и черешня. Виноград чтобы вызревал! Цветы хорошие и кустарники разные. Ещё сделай так, чтобы всё это произошло с минимальными затратами. Какие по силам среднестатистическому человеку, не олигарху, способному вкладывать миллионы долларов.

— Это всё, Владимир?

— Нет, Анастасия, это ещё не всё. Я прошу тебя, очень прошу. Сделай так, чтобы всё это произошло не более как за три года.

— Лучше за четыре или пять.

— Нет, за три.

— Хорошую задачу ты перед собой поставил, Владимир, Я буду искренне радоваться, когда решишь её.

Меня даже в жар бросило от такого ответа, я вскочил с места, но сдержался, не сказав грубости. Попытался успокоиться, насколько это возможно, и объяснить:

— Анастасия, я ведь не только за себя прошу. Ты пойми. Там в этом месте двести пятьдесят семей. Двести пятьдесят. Они строят родовые поместья. Они поняли, прочувствовали сказанное тобой. Это стало их мечтой! Но они обустраивают свои поместья на земле, которая совсем, совсем малопродуктивна. Она так и числится по документам. Другую получить этим людям не удалось бы. Раньше, ещё до перестройки, эти земли совхозу принадлежали. Государство тогда на этих землях мелиорацию делало, дренаж, трубы в землю вкапывали, чтобы воды отвести, и всё равно, кроме зерновых, ничего на них не росло.

А сейчас вся эта мелиорация сведена на нет, средства разворованы и сделать ничего уже практически нельзя. Да и стоит ли, раз не помогло. Как теперь улучшить плодородие почвы на моём гектаре?

И ещё я планировку всего участка себе до конца представить не могу. Мне очень хочется, сделать всё красиво и быстро. Мне нужно догнать тех людей, которые на пять лет впереди меня. Вот и прошу тебя помочь, сделать мне эту планировку и подобрать насаждения.

— Планировка, конечно же, очень важна, Владимир, планировка — это сотворение с помощью мысли будущего, потом происходит материализация. Но если ты перепоручишь планировку мне, то что ж твоего будет материализовано на этом участке земли?

— Я же говорю тебе, что сам тоже планирую, но боюсь ошибиться. Вот я столкнулся на практике с таким простым вроде бы делом, как живой забор, и оказалось, что это совсем даже не простое дело. Его совершенствовать можно бесконечно, но знания здесь требуются не меньшие, чем конструкторам космических кораблей. Нужно знать, какое растение в какой период зацветает, какая ему требуется почва, какой высоты достигает за летний период, какие у него цветки и как они будут сочетаться с цветками других растений, и многое-многое другое. Я кое-что из самана запланировал сделать, а специалисты говорят, он будет дождем размыт. Представь, я буду строить, найму рабочих, а меня потом на смех поднимут.

— Если ты даже совершишь ошибку, Владимир, то это будет твоя ошибка, и она материализуется. Поэтому планировку нужно делать самому. Можно, конечно, с кем-то советоваться, но окончательное решение в данном случае всегда должно оставаться за тобой. Весной, Владимир, ты можешь посадить только однолетние растения, когда они вырастут, скосить их и удобрить почву. На следующий год поступить так же.

— Мне нельзя ждать, я хочу быстро, иначе будет потерян ещё не один год.

— Может быть, не стоит спешить? Лучше делать всё основательно, к тому же если ты ставишь условия претворить всё в один год, то будешь резко ограничен в выборе насаждений, и осенью, когда всё однолетнее будет высыхать и твоя живая изгородь останется без всяких насаждений, она может разочаровать тебя. Если же ты сделаешь все правильно, то получишь больше положительных эмоций. Конечно, можно всё сделать и в ускоренном варианте...

Анастасия на мгновение задумалась, и мне показалось, что она обдумывает ускоренный вариант, а оказалось вот что.

Барьер неверия

— То, что ты просишь, Владимир, выполнимо, я чувствую, что это выполнимо, но ты не хочешь искать решения сам. Вместо того чтобы тратить энергию на поиск, ты расходуешь её на то, чтобы убедить меня найти решение.

Ты поставил пред собой барьер, который состоит из неверия в собственные силы, и, уговаривая меня, ты сильнее и сильнее укрепляешь этот барьер. За ним, Владимир, за твоим барьером неверия в собственные силы, цветут прекрасные сады, растут чудесные цветы, среди них живут счастливые люди, но ты всего этого не видишь, тебе мешает построенный тобой барьер.

Если решение найду я, то ещё больше укрепится он. К тому же решение может оказаться очень-очень простым, и это оскорбит тебя. Ты подумаешь, как же сам не смог догадаться? Решишь, что видно, неспособный ты.

Ты обращаешься ко мне, возможно, считая меня чародейкой, способной привлечь для решения твоего вопроса неведомые человеку силы, но я совсем не чародейка. Через свои чувства я могу принимать информацию из Вселенной обо всём, что было, обо всём, что знает Вселенная, но и каждый человек способен принять такую же информацию, если не будет возводить барьеры неверия в собственные силы. Если будет здоров физически и мыслить неизвращённо.

Информация Вселенной похожа на то, что может содержать в себе суперкомпьютер. Человек, владеющий компьютером, нажимает несколько кнопок и получает требуемую ему информацию. Теперь представь, Владимир, вместо того чтобы нажать несколько кнопок, ты просишь это сделать меня. Человеку требуется информация постоянно, и если он сам не будет уметь нажимать эти кнопки, рядом с ним должен постоянно находиться умеющий.

— Да умею я на компьютере получать информацию, я не знаю, как получить её из Вселенной.

— Просто, очень просто — самому искать решение задачи. Верить, что именно ты найдёшь верное решение. Самое верное.

— Да думаю я про это, целый год думаю, нет ответа.

— Я же тебе говорю, ответ не может пробиться через построенный тобой барьер, и твоё пылкое обращение ко мне только подтверждает это. Я не буду решать за тебя твою задачу.

Решительный отказ Анастасии в помощи возмутил меня.

— Ну, конечно, не будешь. Ты тверда в своих убеждениях, никакие аргументы не могут заставить тебя поступить иначе, — с горькой иронией проговорил я. — Я ещё раз повторяю, там двести пятьдесят семей, не дай бог, если в других местах у строителей родовых поместий может сложиться такая же ситуация, как в этом, но там двести пятьдесят...

— Владимир, может быть, Бог и сложил эту ситуацию. Представь себе, если бы там изначально была плодородная почва, то эти места не достались бы этим людям.

Может, именно Бог всё так и устроил, и посчитали власть имущие эти земли непригодными для взращивания садов. Такая ситуация дала возможность двумстам пятидесяти семьям приобрести эту землю и начать строить родовые поместья. Возможно, над ними даже кто-то посмеивается, считает, что у них не будут получаться райские оазисы, но маленькой искоркой пробьётся к кому-то из них информация, и озарятся эти места миллиардами цветков на деревьях плодовых и травах.

— Может, и пробьётся эта искорка, но жить-то хочется сегодня, сейчас, и с прекрасным видением будущего, не с безысходностью.

Вдруг я почувствовал приятное тепло за спиной и оглянулся. Рядом со мной стоял мой сын Володя. Наши взгляды встретились, и необычное тепло усилилось.

Мой сын лицом был похож на Анастасию и, может быть, слегка на меня в молодости. Его рост почти достигал моего. Его ещё юношеское телосложение отличалось стройностью и необычной атлетичностью, но не искусственной накачкой мышц, а идеально гармоничной.

Взгляд сына... Он был похож на ласкающий взгляд Анастасии, а ещё в этом взгляде... Понимаете, в его взгляде читалась необъяснимая уверенность. Необъяснимая и какая-то спокойная уверенность. Кажется, он вообще не знает о существовании каких-то жизненных трудностей или не представляет ситуаций, которые непреодолимы человеком.

Володя поклонился мне, а потом заговорил, обращаясь к Анастасии:

— Мама, я слышал, о чём вы говорите здесь. Позволь мне, мама, обратиться к тебе и высказать своё мнение. — Он почтительно поклонился Анастасии и молча ждал её ответа.

Я впервые видел или чувствовал, с каким почтением и любовью он относится к Анастасии. Наверное, он без её разрешения не мог вступить в диалог.

Анастасия внимательно смотрела на сына и отвечать не спешила. В её взгляде не было строгости, скорее нежность и уважение.

«Странно, — подумал я, — почему она так долго не отвечает на его простейшую просьбу? Скорость её мысли велика, за такую длинную паузу она могла просчитать множество вариантов развития событий. А тут и просчитывать-то нечего». Наконец Анастасия ответила:

— Говори, сынок, мы с папой будем внимательно тебя слушать.

— Я считаю, мама, будет хорошо и правильно, если ты поможешь папе. Я чувствую, для него важно решить эту задачу. И если ему помочь, то не укрепится барьер неверия в собственные силы и собственный разум, а уменьшится. Может быть, частично, но он даже рухнет. Я считаю, папе необходимо помочь, — и Володя замолчал.

Анастасия снова ответила не сразу. Некоторое время она ласково, с улыбкой, смотрела на сына, потом сказала:

— Конечно же ты прав, сынок, в данной ситуации папе действительно нужно помочь. Ты, Володя, помоги, пожалуйста, папе. Вы вдвоём и вместе с другими людьми найдёте решение. Будет лучше, если вы начнёте искать его прямо сейчас, прямо здесь, и я не буду вам мешать.

Анастасия повернулась, и стала медленно удаляться от нас. Отойдя на несколько шагов, она обернулась и добавила:

— Очень интересное и полезное дело сотворить предстоит вам, наглядно и значимо усовершенствовать среду обитания.

Мы с сыном одни стояли друг перед другом. Я спросил его:

— Скажи, Володя, а ты можешь так, как мама, пользоваться всей информацией, что есть во Вселенной? Многие мыслители говорят о ней. Станислав Лем, писатель очень известный, так и сказал Вселенная — как супер-ЭВМ. Нам без этой супер-ЭВМ не обойтись. У тебя, получается пользоваться ею?

— Так быстро, как у мамы, у меня не получается.

— Почему?

— Потому что мама породистая.

— Что значит породистая? — удивился я.

— Это значит, что порода человека первоистоков сохранилась в ней.

— А в тебе почему не сохранилась? Понял... — А про себя подумал: «Это потому, что я непородистый. Это ему, наверное, так Анастасия объяснила. Зачем же тогда согласилась родить от непородистого? Никого другого не нашлось, значит?»

Сын внимательно посмотрел на меня. Возможно, он понял, о чём я подумал, и произнёс:

— Мама очень любит тебя, папа, пойдём со мной, я тебе покажу две вещи.

— Пойдём, — согласился я и пошёл за сыном.

Когда мы подошли к входу в землянку, где я ночевал с Анастасией при первой встрече, Володя отодвинул камень, открывая вход в продолговатую пещерку, или нору. Он просунул туда руку и вытащил, будто из сейфа, пустую бутылку из-под коньяка и палку.

Я узнал: это была та бутылка, из которой я пил коньяк при первой встрече на привале. «Надо же, она сохранила бутылку», — подумал я.

— А что это за палка? — спросил я у Володи.

— Это та палка, которой ты хотел побить маму, когда она не соглашалась отдавать тебе на воспитание меня, ещё нерождённого.

— Палку можно было бы не сохранять, — смущённо сказал я.

— Мама говорит, что когда ты держал эту палку, в тебе бушевало множество энергий, и теперь она ей дорога.

— А что она с ними, с этими вещами, делает? В бутылку хоть воды можно набрать.

— Мама не набирает в неё воды. Она часто приходит к этому месту, отодвигает камень, берет в руки бутылку и палку, смотрит на них с улыбкой и говорит слова. Она сделала так, что ты будешь жить вечно, папа. Время от времени засыпать на мгновение и просыпаться в новом теле.

— И как это можно сотворить словами? — поразился я.

— Словами можно очень многое сотворить, папа, и особенно, когда эти слова произносит мама, да ещё так часто их повторяет.

— Какие это слова, Володя? — тихо спросил я у сына. И мой сын начал, как стихи, читать слова, часто произносимые на этом месте Анастасией:

— Любимый мой, вечность впереди у нас с тобой. Вступает жизнь всегда в свои права. Лучик солнышка блеснёт весной, в новое оденется Душа, но и тело бренное не зря смиренно, обнимется с землей, свежие цветы, трава взойдут от наших тел весной. Если ж во Вселенной необъятной ты пылинками развеешься, неверие храня, из пылинок, в вечностях блуждающих, мой любимый, соберу тебя.

— Я тоже слышал, Володя, как однажды эти слова говорила Анастасия, думал, просто красивый слог она произносит, и не предполагал, что они имеют прямое значение.

— Да, папа, они имеют прямое значение.

— Ну и дела, — протянул я, — спасибо большое Анастасии за вечность.

— Папа, ты скажи спасибо маме при встрече, скажи с верой в её слова, тогда она очень обрадуется.

— Скажу.

— Нам надо решать твою задачу, папа, теперь уже нашу задачу общую. Пойдём к озеру, на песке начертим план гектара, о котором ты говоришь, и будем думать, как его обустроить. Мы будем думать так сильно и до тех пор, пока не придёт к нам верное решение.

Я шёл за сыном и думал: «Ну, как? Как оно может прийти, это решение? Нет ответа ни в литературе, ни в Интернете. Везде я его искал, не нашёл. Со специалистами по агротехнике советовался, ничего серьёзного не посоветовали. А он, Володя, явно вообще ничего не читал по этому вопросу. Способностей, как у Анастасии, у него нет. Он не умеет пользоваться информацией из всей Вселенной. Тогда с помощью чего он может что-то там найти? А он идёт, будто способен решить задачу. Надо что-то более действенное предпринять, чем бессмысленные ожидания, или поиски». И я решил поговорить с сыном.

— Остановись, Володя, давай присядем вот на это дерево. Мне нужно с тобой серьёзно поговорить.

— Хорошо, папа, присядем, я буду внимательно тебя слушать.

Мы сели на упавший ствол дерева. Мой сын, положив руки на колени, внимательно смотрел на меня взглядом Анастасии, а я не знал, как начать с ним не очень приятный разговор. Неприятный, но необходимый.

— Сейчас я скажу, может быть, не очень приятные вещи для тебя, Володя, но их необходимо сказать.

— Говори, папа, я выдержу и неприятные, не обижусь.

— Ты должен понять, Володя, Анастасия направила тебя в помощь мне, чтобы я перестал упрашивать её. Никакой помощи ни мне, ни тем людям, которые обустраивают поместья, ты оказать не сможешь. Способностей, как у мамы, в тебе нет, в агротехнике ты не разбираешься, что такое «ландшафтный дизайн» явно не знаешь. Так?

— Думаю, папа, ландшафтный дизайн, это когда пространство красивым человек творить собирается.

— Примерно так, но чтобы сделать его красивым, люди со способностями ещё и учатся по пять лет и более, обмениваются информацией, картинки разные смотрят. А ты видел хотя бы одно поместье с хорошим дизайном?

— Когда мы с мамой ходили в деревню, я видел, на земле вокруг своих домов люди...

— Ты видел всего лишь деревенские огороды, без всякого дизайна.

— Да, папа, огороды. Но я представлял, каким бы я сделал своё поместье. Часто размышлял и представлял.

— Просто одного представления недостаточно. Нужны серьёзные и всесторонние знания, которых у тебя нет. И думать, следовательно, тебе нечем. Что касается меня, то я уже не первый год думаю. И не просто думаю, а со специалистами советуюсь. Всё бесполезно. И сейчас просто одними нашими думаниями мы дело с мёртвой точки не сдвинем. Но ты действительно можешь помочь. У меня созрел план. Ты должен помочь мне уговорить Анастасию подключиться к решению этого вопроса. Если мы вместе проявим настойчивость, она сдастся.

— Папа, но мама уже приняла решение. Её решение и является помощью. Я не могу себе позволить уговаривать маму отменить её решение.

— Вот как! Он не может себе позволить! — воскликнул я. — Значит, когда мама тебе говорит «помоги», ты её безрассудно слушаешься. А когда отец просит, сразу «не стану». Ну и воспитаньице у тебя! Никакого уважения к старшим! К отцу!

— Я отношусь к тебе с большим уважением, папа, — спокойно возразил Володя. — Я выполню твою просьбу и помогу тебе,

— Вот так-то лучше. Теперь, давай погуляем где-нибудь до вечера, потом придём к Анастасии как бы очень расстроенными. Она не выдержит и начнёт помогать.

— Папа, когда я говорил, помогу, то имел в виду, что вместе с тобой буду решать вопрос с улучшением плодородия почвы и делать макет, ландшафтный дизайн всего поместья.

— Ах, так! Значит, решать. Ты хоть понимаешь... Пойдём, ты поймёшь... — И я быстро зашагал к берегу.

На песке прутиком я начертил план примыкающего к лесу гектара. Разными травинками и палочками с деревьев, втыкая их с одной стороны в песок, Володя изобразил лес, который примыкает к противоположной от дороги стороне участка. План участка я начертил, просто чтобы Володя на практике мог убедиться в бесполезности своих попыток. А потом случилось так, что я и сам увлёкся поиском всевозможных вариантов.

Два дня мы думали над проблемой, как сделать, чтобы на малоплодородной почве могли вырастать сады, созревать разнообразные овощи. Перебрали в уме и обсудили множество вариантов, но задача не решалась. Не решалась потому, что одним из условий было сделать всё с минимумом средств. Если бы не это условие, при наличии денег можно КамАЗами навозить плодородной почвы, но для этого потребовалось бы как минимум пятьдесят КамАЗов с землёй. Стоимость каждого составляет семнадцать тысяч рублей. Следовательно, потребовалось бы восемьсот пятьдесят тысяч рублей.

Большинству из двухсот пятидесяти семей такое было бы не по средствам. К тому же, стоящая близко к поверхности вода весной могла подмывать плодородный слой и уносить его, стекая в низменность.

Чтобы отвлечься от казавшейся тогда безнадёжной задачи по улучшению плодородия почвы, мы с Володей стали проектировать ландшафтный дизайн территории, точнее, пытались расположить разные строения так, чтобы они сочетались друг с другом и с окружающей территорией.

Я объяснял Володе:

— Вначале нужно построить туалет и баню, потом хозблок, дом, гараж, погреб, теплицу. Всё это как-то так расположить необходимо, чтобы красиво было и удобно.

Макет дома мы соорудили из песка, расположив его по центру участка. Баня и туалет рядом с домом, хозблок с тыльной стороны дома. Теплицу мы изобразили тоже из песка. Поверх продолговатой кучки положили белую палочку, чтобы было похоже на стекло или полиэтиленовую плёнку.

Эта теплица явно никуда не вписывалась, мы то справа, то слева от дома её сооружали, но она все равно выбивалась из общего ансамбля. Да и сам этот, так называемый ансамбль, мне не нравился, и, судя по всему, Володе тоже. Задумчиво глядя на проект, он сказал:

— Мы сделали какую-то ошибку.

— И не одну, — добавил я, — похоже, их тут много.

— Я всё же, думаю, одну. Должен существовать какой-то правильный подход, какой-то принцип, какое-то отношение, или что-то ещё одно такое, что решит сразу все задачи.

— И что же это может быть за подход новый? Я расположил всё так, как делают большинство людей в стране. Это расположение вырабатывалось веками, другого не дано. Не могли же люди веками ошибаться, не зная какого-то принципа, которого, может быть, и вообще не существует.

— Он существует, я это чувствую. — Володя помолчал и добавил: — Или, может быть, он будет существовать. Нам надо думать, папа, и мы его найдём.

— И где же мы его найдём, если ни ты, ни я не контактируем с этой Вселенской базой данных?

— Будем искать его в себе.

— Ну, ты, может быть, найдёшь в себе, а мне скоро шестьдесят лет будет и я, наверное, не успею.

— Успеем, папа, обязательно успеем. Я буду очень стараться, я найду его, мы найдём.

Я так сильно напрягал свои мысли, что даже ночью, когда уснул на душистых травах в землянке, во сне перебирал всевозможные варианты. Во сне у меня быстро, прямо на глазах, росли плодовые деревья и цветы, но потом так же быстро вяли и падали, не давая плодов.

Состязание магов

К середине второго дня мы с сыном рассматривали следующий вариант, А что если не мучиться с плодородием почвы, не отводить весенние воды с участка, а наоборот, перекрыть путь сточным ручейкам и отобрать растения, которые любят воду? Вариант получился несколько скудноватым и без хорошего сада. В это время и подошла Анастасия, ведя за ручку нашу дочь.

Маленькая Настенька, наверное, решила, что мы с Володей играем в какую-то игру. Она быстренько подсела к нам и стала внимательно рассматривать макет. На нём уже был вырыт котлован, изображающий пруд. На краю — гора песка, изображающая глину, так как на участке глинистая почва.

Я, чтобы не сидеть истуканом, начал водить палочкой по периметру гектара, углубляя черту, потом бросил палочку и стал просто смотреть на песчаный макет.

Настенька на четвереньках подползла вплотную к макету, села с краю, почему-то задумчиво потёрла свой носик и вдруг... Её маленькая пухлая ручка стала подгребать песок на черту, образовывая холмик, делала она это медленно и тщательно. Когда дошла до середины одной из сторон гектара, Володя тоже стал делать со своей стороны продолговатый холмик. И сам не зная почему, я тоже двумя руками начал сгребать на черту песок.

В итоге получился гектар, обрамленный с четырёх сторон земляным валом. Мы молча смотрели на сотворённое. Каждый, наверное, как и я, пытался осознать, что бы это значило.

— А я поняла, — раздался за моей спиной голос Анастасии. — Как здорово! Очень необычное решение вы нашли! Сейчас, сейчас я попытаюсь понять, разгадать ваш замысел поточнее. Всё, поняла! Вы решили из существующей на гектаре плодородной почвы насыпать по периметру гектара почти метровой высоты вал плодородной земли. Использовать при этом часть плодородного слоя и песок. Здорово! Вы увеличили толщину плодородного слоя.

По периметру всего участка, на расстоянии четырех метров друг от друга, вы решили сделать две стенки из самана. Глины будет много при рытье пруда, и её можно использовать для сооружения этих стенок. Таким образом, ваш вал окажется внутри глиняной траншеи. Вы набросаете в эту траншею веточек и прелой листвы из леса, разровняете над ними землю. Получится длинная, четырёхсотметровая компостная траншея, в которой приподнятая земля окажется выше обычного уровня всего участка. Глиняные стенки не дадут плодородному слою расползаться, когда будут идти весенние дожди.

Приподнятая земля весной быстрее нагреется, и это позволит на две недели раньше обычного высадить многие растения. Вы, значит, правильно поняли, что делать компост, выкапывая яму в земле, где на поверхности долго стоит вода, менее рационально, так как она заполнится водой, которой в глинистой почве некуда будет уходить, и если в ней высаживать плодовые деревья, их корни могут загнивать.

На этом валу уже в первый год можно высадить кукурузу, подсолнухи, а по внешним сторонам цветы. К осени, уже в первый же год, гектар будет обрамлён не просто валом, а валом, на котором вырастет двухметровая зелёная изгородь. Ближе к осени вы её завалите, вновь присыпете землёй, и к следующей весне этот вал станет ещё более плодородным. Когда земля уплотнится, на ней можно будет высаживать плодовые деревья, овощи и цветы. Глиняные стенки со временем могут оседать под действием влаги, но всё равно и осевшая глина будет удерживать плодородный слой, и корешки растений не дадут ему расползаться.

А эти полуметровые квадратики из самана, построенные рядом с прудом, для чего? Ой, не говорите, поняла. В них будет насыпана плодородная земля, из леса принесённая, и посажены плодовые деревья, вокруг деревьев — овощи и цветы.

Здорово, какое простое и оригинальное решение нашли вы. Решили в нужных местах поднять плодородный слой, увеличив его до полуметра. В таком холмике тепло и уютно будет корням. А дальше взрастающие деревья сами сделают своё дело. Каждую осень деревья сбрасывают с себя листву, она будет перегнивать, увеличивая плодородный слой.

Здорово. Вы словно кнопку нажали, включив самоформирующийся биологический организм.

Я понимал, Анастасия излагает найденное ею решение, но делает вид, будто мы его нашли, а она лишь разгадывает. Такая ситуация меня ничуть не унижала. Я радовался найденному ею решению. Оно простое, красивое, не потребует больших затрат.

А вот Володя совсем не радовался, он, не поднимая головы, неотрывно смотрел на макет поместья. У меня даже сердце сжалось, когда я понял, что могло сейчас твориться в его душе. Ему неловко было передо мной, что убеждал меня, будто сможет найти решение. Да и перед собой тоже, что не выполнил поручение Анастасии.

Мы с сыном сблизились за эти полтора дня совместной работы над проектом, и я совсем уже не обижался на его упрямство, я видел, как старался Володя, перебирая всевозможные варианты улучшения плодородия почвы. И теперь мне было жалко его, я даже Анастасию перестал слушать. Ну, нельзя же так унижать ребёнка! Мало того, что я ему накануне наговорил, доказывая, что у него ничего не получится, так ещё и Анастасия последующей критикой своей камня на камне не оставила от наших усилий. Не должна она так поступать. Или... Мне показалось, что Анастасия специально дразнит сына, заставляет напрягаться и ускорять мысль.

— И что же это такое изображает квадрат в центре вашего проекта? — спросила Анастасия.

— Это дом, — ответил я, — мы с Володей решили расположить дом в самом центре поместья. Вокруг постройки разные хозяйственные. К дому от ворот проложена дорога, по краям дороги цветы будут расти.

Я был убеждён, что Анастасия начнёт хвалить такое решение, потому и сказал «мы с Володей», хотя расположить дом в центре поместья была моя идея. Мне хотелось хоть как-то поддержать сына, но получилось всё наоборот.

— И где же вход в ваш дом? — спросила Анастасия.

— Со стороны подъездной дороги, конечно. Сразу подъезжаешь прямо ко входу, на площадке перед ним оставляешь машину и поднимаешься на открытую веранду. На ней будет стол стоять. На этой веранде с друзьями можно чай пить и любоваться цветами.

— И подъездной дорогой, — с какой-то ехидцей в голосе добавила Анастасия.

— И дорогой, — ответил я, — если дорога выложена красивой плиткой.

— А что за домом расположено?

— За домом пруд, сад, огород какой-нибудь.

— Значит, сад у вас на задворках получился. Вы на веранде пьёте чай с друзьями, цветами любуетесь, а всё, что расположено на задворках, обделено вашим вниманием. Владимир, тебе ведь известно, что всем животным, растениям необходимо человеческое внимание. Без него они не могут в полной мере исполнить своё предназначение.

Растения могут дать человеку необходимые ему энергии, если будут знать, какие именно ему требуются энергии в первую очередь. Но как они об этом узнают, если ты с ними ограничишь общение? Тебе, Владимир, известно предназначение общения с растительным миром?

— Известно, — ответил я, — пытаясь скрыть разочарование, оттого что дом, как оказалось, расположен не слишком удачно. Половина гектара, да ещё вместе с садом, действительно оказалась на задворках.

— И ещё мне непонятно, — продолжала Анастасия, — почему вы не убрали этот огромный холм на берегу пруда? Он утяжеляет пространство.

После этих слов Володя уже не мог сдержаться. Он встал, как и раньше слегка поклонился Анастасии, и сказал:

— Позволь мне, мама, пояснить тебе.

— Поясни, пожалуйста, сынок.

Они стояли напротив друг друга — сын и мать. А у меня почему-то складывалось впечатление, что это два великих мага Вселенной стоят напротив друг друга. Сейчас они вступят в единоборство. Единоборство разума и возможностей человека. О Боже, как красива Анастасия! Как загадочна и необычна своими способностями и мышлением эта, ставшая мне самой близкой женщина. Одной жизни и двух не хватит, чтобы дотянуться до неё. И сын, чертами лица немного похожий на Анастасию, тоже красив и статен, но безрассуден слегка или излишне самоуверен. Зачем он вступает в противоборство? Да ещё в моём присутствии. Сам же говорил, что способности Анастасии превосходят его. Наверное, гордый он и решительный, но безрассудный слегка. И, тем не менее, я всей душой болел за Володю, хотел, чтобы он победил в непонятно каком соревновании. И оно началось.

— Это не просто холм, мама, — произнёс Володя.

— Тогда что же это такое? — с улыбкой и лёгкой ехидцей в голосе спросила Анастасия.

— Ну, как бы это сказать...

Володя медленно, растягивал слова, явно пытаясь придумать что-то рациональное из этого холма, вдруг произнёс:

— Это баня, мама.

Я даже вздрогнул от неожиданного абсурдного заявления сына, но, сам не знаю почему, как-то степенно подтвердил:

— Да, это нормальная современная баня, очень нужное в поместье сооружение. Если нет бани, тогда где же мыться, париться где? — Я старался всячески потянуть время, чтобы дать Володе как-то выйти из положения, что-то придумать. Сказал бы лучше, что эта гора служит для катания зимой на лыжах. Точно безрассудный. — В бане ещё и спать можно, пока дома нет, — продолжил я свои рассуждения. Но дальше уже не знал, что говорить, и замолчал.

— Странно. Похожести горы из глины на баню я не вижу, и входа никакого в эту баню что-то не наблюдается, — заметила Анастасия.

Ну, всё, решил я, сын ляпнул невпопад о бане, и проиграл, и никакого тебе сражения магов. Однако Володя продолжил:

— Это же макет, мама. Холм, изображающий глину, у нас из песка, песок осыпается и вход показать трудно, — Володя по-прежнему говорил медленно, и явно о чём-то усиленно при этом думал. И вдруг лицо его словно озарилось, он продолжил говорить, но уже чётко и уверенно: — Когда будет глина, то вот здесь, со стороны пруда, образуется небольшой вход в овальное помещение с куполом. Диаметр овального помещения два или три метра. Высота два метра и тридцать сантиметров. Толщина стен сооружения может достигать метра. В стенах каналы для выхода дыма и горячего воздуха, они сходятся в один большой канал, который потом можно закрыть пробкой.

В овальном помещении по краям могут лежать камни, посередине будет зажигаться огонь.

Внутренние стены этого помещения будут разогреваться. Огнём можно будет любоваться со стороны пруда, а если не хочется любоваться, можно прикрыть вход дверью. Когда стены разогреются и огонь погаснет, вовнутрь этого помещения может войти человек. Его тело будет прогреваться со всех сторон, снизу и сверху. Глина будет излучать очень полезное и благодатное тепло для человека.

— Да, конечно, это очень полезное излучение, — теперь уже задумчиво проговорила Анастасия, — особенно если туда поставить сосуд с настоем целебных трав. Информации о такой бане не было во Вселенной, и вы не могли её получить, значит, вы добавили эту информацию во Вселенную, и теперь вы...

Я смотрел на горочку земли на макете, представлял эту баню, вокруг неё цветочные клумбы, розы, берег красивого пруда. И даже просто от представления по телу действительно развивалось какое-то благодатнейшее тепло. Я интуитивно понимал — Володя придумал нечто, ранее не существовавшее. От этого становилось необычайно радостно, как будто и тело радовалось, и душа.

Я снова стал думать о проекте поместья в целом, о том, как трепетна и прекрасна телом и своим умом Анастасия. Конечно же, она небезучастна к этому проекту, и может быть, больше всех была именно её заслуга в решении задачи по улучшению плодородия почвы, ранее считавшейся безнадёжной. Надо же такое придумать — приподнять над землёй обыкновенную компостную яму и превратить её в живую изгородь. Значит, всё-таки согласилась помочь, вопреки своим принципам. Как-то незаметно помочь. Я подошел к Анастасии и тихо прошептал:

— Это же ты все придумала, ты нашла решение, спасибо тебе, Анастасия.

— Это мы вместе придумали, Владимир, — также шёпотом произнесла Анастасия. — И быть может, в большей степени это заслуга тех двухсот пятидесяти семей, о которых ты говоришь.

— Но ведь их здесь не было, когда мы думали.

— Здесь, возможно, и не было, но они были там, на своих гектарах, и тоже думали, как лучше поступить. А представь, Владимир, если бы их не было вообще? Разве устроил бы ты переполох во всей семье? Разве стал бы ты так напрягаться и так взволнованно требовать найти решение? Если бы их не было, быть может, ты даже краешком мысли не коснулся этого вопроса. Они, эти двести пятьдесят семей, быть может, главное действующее лицо проекта.

— Да, согласен, мы все вместе его сотворили и за это «вместе» ещё большее спасибо тебе, Анастасия. — А потом добавил: — И за подаренную мне вечность тоже спасибо. Я был у того места, где ты пустую бутылку прячешь.

Анастасия слегка потупилась и добавила:

— И палку.

— И палку, — подтвердил я и засмеялся. Анастасия тоже заливисто и весело засмеялась, и даже маленькая Настенька стала прыгать возле макета, взмахивать ручками и смеяться. Только Володя, безучастный к происходящему, по-прежнему сосредоточенно и задумчиво смотрел на макет.

И мне вдруг стало нестерпимо жалко сына. Несмотря на то, что ему удалось придумать необычную баню, он, конечно же, считает себя не справившимся с поручением Анастасии.

И передо мной ему, наверное, неудобно, что не послушал меня, доказывал, будто мы справимся без Анастасии. Он действительно старался, но... Хотелось как-то поддержать его, подбодрить. Но как это сделать? Непонятно.

Володя сосредоточенно смотрит на макет, наверное, пытается в нём ещё что-то своё придумать. Не понимает, что главное уже придумано.

Поздно вечером, перед тем как лечь спать, я спросил у Анастасии:

— А где спят Володя и Настенька?

— В разных местах, — ответила Анастасия, — Настенька со мной иногда. Почему ты спрашиваешь об этом, Владимир?

— Да так просто, хотел с Володей поговорить кое о чём.

— Так позови его.

— Как позвать, крикнуть что ли?

— Да просто позови, он услышит.

Я позвал. И через некоторое время увидел идущего в мою сторону сына. Он по-прежнему был предельно сосредоточен. Когда Володя подошёл ближе, я спросил его:

— Ты когда, Володя, придумал, что гора из глины — это баня и почему мне раньше про это не говорил?

— Я решил так сказать, когда мама стала критиковать наш проект и глиняную гору на нашем проекте. Баней решил назвать её потому, что ты, папа, говорил мне: «Перво-наперво надо построить туалет и баню на участке». Для туалета гора великовата, и я решил назвать её баней.

— Но потом ты стал говорить об её устройстве и полезности. Ты это придумал на ходу, за одно мгновение, или всё же можешь пользоваться Вселенской информацией, как мама?

— Как мама, не могу, папа, но в этом, возможно, есть и своя полезность. Я стараюсь быстро сам придумывать то, о чём не могу получить информации, иногда это получается.

— Да ещё как здорово получается! Ты прямо изобретатель. У меня из головы не выходит твоё изобретение. Я даже решил по приезде действующую модель сделать. Куплю глиняный кувшин, проделаю в нём дырку у основания, горлышко закрою крышкой какой-нибудь с дыркой для трубы, и зажгу внутри свечку, часа на два, вместо костра, чтобы посмотреть, как он разогреваться будет. Только стенки у кувшина тонкие, не очень точная модель получится.

— А ты, папа, обложи кувшин глиной, и точнее будет модель.

— Точно, обложу глиной. Ты, Володя, извини меня, ну, в общем, это я так сгоряча сказал, что тебе думать нечем. Ты не сердись на меня.

— Я никогда и не сердился на тебя, папа, — спокойно ответил он.

— И на маму не сердись. Ты, конечно же, понял, она только вид сделала, будто мы этот земляной вал по периметру гектара придумали, на самом деле они нам с Настенькой идею подсказали.

— Да, папа, я всё понял.

— Но это не важно, кто придумал, важно, что проблема с землёй теперь решена. Молодец Анастасия, правда, Володя?

— Мама вызвала нас на состязание, папа.

— Состязание? Вызов? Я что-то такое почувствовал, когда вы друг против друга стояли. Это такая игра, Володя? Для ума развития, да?

— Можно сказать, игра, точнее, состязание.

— Нечестное это состязание. Анастасия владеет информацией, объёмом с Вселенную, а мы лишены такой возможности. Как тут состязаться?

Володя выслушал мои аргументы и со спокойной уверенностью ответил: — Я принял вызов, папа.

— Ну и зря принял. Проиграешь. Сто процентов, проиграешь! Потом расстраиваться будешь, как сегодня расстроился. Я видел, когда говорила Анастасия о вале земляном, о доме в центре и задворках, ты сидел расстроенный, с поникшей головой. А тут ещё больше расстроишься.

— Я не должен проиграть, папа. Мой проигрыш огорчит маму.

— Так пусть незаметно как-нибудь поддастся тебе, чтоб самой потом не огорчаться.

— Мама не сможет поддаться.

— Эх, Володя, Володя, порой мне кажется, ты немножечко безрассудный. Ладно, что случилось, то случилось, ты иди спать, Володя. Я тоже пойду и буду думать, как лучше дом расположить на гектаре, может, что-нибудь придумаю.

— Да, папа, тебе необходимо хорошо выспаться. Благостного сна тебе, папа.

Мы с сыном разошлись, но я не смог сразу лечь спать. Сказал Анастасии:

— Ты не жди меня, засыпай одна, Анастасия. Мне тут кое о чём подумать необходимо.

При свете белой сибирской ночи я ходил у входа в землянку, думал, как помочь Володе. Изредка смотрел на спящую Анастасию. Она спала на боку, свернувшись калачиком, положив под голову ладонь, и чему-то слегка улыбалась во сне.

Улыбается, красавица кроткая, будто ребёнок. А накануне, это ж надо так нещадно раскритиковать нашу планировку! Месторасположение дома на макете неправильным назвала. Задворками у вас полгектара получаются, сказала. Конечно, так оно и есть. Надо вспомнить расположение домов из журналов по ландшафтному дизайну. Володя, конечно же, решить задачу с расположением построек не сумеет, так как у него нет информации. Надо мне всё продумать, а то он совсем разуверится в собственных силах. Мне так сильно захотелось помочь сыну, что сам чувствовал, не усну, пока не придумаю что-нибудь дельное. Я видел множество загородных домов с разными постройками на земельных участках, значит, мне и нужно найти правильное решение. Но оно не приходило. Большинство домов, которые доводилось мне видеть, вообще окнами своими выходят на проезжую часть.

Перевалило далеко за полночь, а я всё ходил вдоль землянки, перебирая разные варианты расположения дома и приусадебных построек.

И вдруг придумалось! Как-то сразу придумалось, словно вспыхнуло, и очень мне понравилось придуманное. Ну, я ей завтра отвечу! Эх, отвечу!

Я стал представлять, как отвечу завтра Анастасии на ее замечание о задворках. Начну как бы небрежно: «Ты тут вчера, Анастасия, про месторасположение дома что-то говорила, про задворки какие-то», — «Да, говорила, на задворках у вас полгектара получились», — скажет она. «Неправда, Анастасия, не так всё. Ты просто вмятинку на макете не заметила. А это веранда вокруг всего дома. Когда жарко, мы с друзьями сидим с теневой стороны, у стены, противоположной от входа. Сидим, садом любуемся, клумбами, и нет никаких задворок. По периметру всего дома веранда открытая проходит». — «Да, действительно, не заметила я», — скажет Анастасия.

Хорошо придумалось, решил я, и потихонечку, чтобы не нарушить её сон, прилёг на пахучую постель рядом со спящей красавицей.

Ночью мне про нашу баню сон приснился странный. Будто вхожу я в неё, дверь за собой закрываю. А баня отрывается от земли и летит в небо, всё набирая и набирая скорость.

Огненная птица

Проснулся я часов в одиннадцать, наверное, спал так долго от двухдневного непрерывного умственного напряжения. Как только проснулся, мне снова захотелось увидеть сына и поговорить с ним о бане. Рассказать ему, что это не просто баня. Это многофункциональное сооружение. Оно может служить как уличный камин, у которого здорово сидеть с друзьями или с семьёй. Ещё в нём можно сушить одежду, грибы и многое другое. В нём можно печь хлеб и приготавливать вкусные блюда. И, конечно же, в нём можно лечиться, прогревая тело необычным теплом. Так размышляя, я шёл к тому месту на берегу озера, где был макет поместья. Когда вышел из кустов, мне открылась следующая картина.

Рядом с макетом поместья лежала усталая волчица, ноги её были испачканы глиной. Метрах в двух от волчицы, в небольшой ямке топталась медведица, она месила глину. Володя, стоя на коленях, шлифовал ладонями своих рук сооружённую им на берегу пруда из глины... Сооружённую... Нет! Язык не повернётся назвать увиденное баней. Даже страх от присутствия медведицы и волчицы ушёл куда-то в сторону, и я подошёл поближе.

Центральная часть того, что соорудил Володя, была похожа на голову и туловище какой-то необычной птицы. У основания небольшое отверстие — вход во внутреннюю комнату. От центральной части сооружения, похожего на необычную птицу, отходили два её крыла, они обнимали пространство. Под одним из крыльев сидели мужчина и женщина, похожие на меня и Анастасию. В центре играла маленькая девочка. День был облачным, солнце то ярко светило, то скрывалось за облаками. Игра теней создавала впечатление, будто птица живая и может взлететь, как только люди войдут в неё.

— Это просто наваждение какое-то, с утра только о вашей бане и думаю, — послышался голос вышедшей на берег озера Анастасии с маленькой Настенькой за ручку. — Что-то в ней есть необычное, надо разгадать. Я даже...